Часть 9 . Тяжелые времена

    Осенью Давид вернулся работать на свой завод, но только не в столовую, а в цех, к станку. Это было огромное спасение для семьи. Теперь, кроме зарплаты, ему полагался рабочий паек.
Маленький сынишка рос здоровым крепышом,  грудного молока для малыша у Леи было достаточно.
    Запасы овощей и фруктов с огорода и сада, заготовленные в конце лета и в начале осени, были бережно рассортированы в подполье. В самом дальнем углу хранили неприкосновенный запас картошки на рассаду для следующего года. Продукты экономили, рассчитывали ежедневные порции, жили с оглядкой не только на завтрашний день, но и на несколько месяцев вперед.
   Экономить приходилось и дрова. От завода рабочим выделяли подводу,  мужчины по очереди ездили в лес, собирали хворост, рубили сухие ветки.
 
  Наступивший новый 1933 год вселял в людей веру в лучшее. К концу зимних месяцев у уставших от холода и голода людей появилась надежда на спасение, на новый урожай.
Никто и думать не мог, что следующий год окажется намного страшнее  и безжалостнее предыдущего.
   Весной опять вскопали огород, посадили картошку. Летом собирали ягоды, после дождей ходили  в лес за грибами, варили суп из крапивы и щавеля. Но приближалась осень, а за ней суровая зима. Урожай картошки оказался небольшим. И было понятно, что сделать неприкосновенный запас на рассаду для следующего года не удастся. На заводе урезали паек. Голод, холод, болезни надвигались на маленький городок. В своих  ежедневных молитвах все просили Б-га о спасении. 

    Только не всем жителям городка удалось выжить той зимой. Голод, холод и болезни делали свою черную работу. Почти каждый день мимо дома, в котором жила семья Леи проходили сразу несколько похоронных процессий. То есть процессия была одна. Сразу несколько трупов лежали на телеге, а за телегой шли убитые горем родные. Умирали старики и дети. Умирали молодые. Могильщики не успевали рыть могильные ямы в замерзшей земле. Городские власти решили скидывать трупы в один большой овраг за городом. Теперь там лежали рядом украинцы, евреи, русские, поляки. Смерть объединяла всех.
 
  Как-то Лея, оставив ребенка со своей мамой, спешила на рынок, чтобы обменять немного картошки на кукурузную муку, чтобы сделать лепешки вместо хлеба.Увидев в сугробе темное пятно, она не сразу поняла, что это человек. Пересиливая страх и ужас, подошла. И поняла, что помочь уже не сможет. Стала звать на помощь. Собрались люди. Лея увидела в их глазах какую-то отрешенность, усталость. На лицах не было ни жалости, ни сочувствия. Лея, впечатлительная натура, еще долго вздрагивала от ужаса, когда вспоминала, как равнодушно лопатами отдирали труп от земли, а потом погрузив на тележку, увезли в тот страшный овраг.
Давид пытался успокоить жену, но видно было, что и ему нелегко от всего происходящего.

- Мы обязательно переживем эту зиму. Надо жить, Лея. Надо жить.

   И они жили. Нет, выживали. Ради себя, ради маленького сына, ради старых родителей.

   В конце зимы Лея почувствовала себя совсем плохо. От голода постоянно кружилась голова, молодую женщину преследовали слабость, озноб, рвота. Свой паек Давид полностью отдавал жене и сыну, убеждая их в том, что он уже поел на заводе. Он похудел, осунулся, у него стали пухнуть и кровоточить десны. Собрав последние деньги, Давид пригласил врача для Леи. Врач выписал какие-то таблетки, но покачав головой, сказал, что это не болезнь, это голод.

- Пусть хранит Вас Господь, я помочь не могу.

   Все ждали весну-спасительницу. И чуда. Потому, что надежды на новый урожай уже не было. Все запасы еды были съедены.

    И чудо произошло. Недалеко от маленького украинского городка, в котором жила семья Давида и Леи, стала базироваться воинская часть, которую перебросили с Дальнего Востока. Офицер-снабженец бегал по городу в поисках необходимого инвентаря и материалов для стройки казарм, столовой. Побывал он и на заводе, где работал Давид, приобретая нужные детали. В разговоре с местным директором завода этот офицер упомянул, что нечем кормить солдат. То есть кормить есть чем, но нет повара. И тогда директор порекомендовал Давида. После всех необходимых проверок, получив разрешение от вышестоящего командования, молодой человек получил возможность вернуться к своей любимой работе. Солдатский паек тоже мало чем отличался от заводского, но Давиду разрешали брать две порции домой для жены и ребенка. Зарплата стала больше, а значит можно было купить больше продуктов на базаре.
  А вскоре Лея призналась Давиду, что мучившие ее тошнота и рвота - это новая беременность. Молодые люди даже не знали радоваться или плакать в такой ситуации. Давид, как мог успокаивал Лею, а она рыдала у него на плече и твердила, что это не ко времени, что ничем хорошим не закончится.

- Лея, успокойся. Не плачь и не говори глупостей. Все будет хорошо.
- Нет, Давид. Я знаю, я чувствую. И еще эти таблетки, которые давал врач. Посмотри на меня, какая я худая и замученная.  Как же я смогу выносить новую жизнь?
- Я уже работаю, скоро лето, все образуется. Лея, ты сможешь родить здорового ребенка,- уговаривал жену Давид.

   В конце ноября  1934 года Лея родила мальчика. Ребенок родился очень слабый и умер почти сразу после родов.  Молодая женщина была безутешна. Давид ходил черный от горя, винил себя, пытался успокоить жену.

- Время, должно пройти время,- так сказали им пожилые родители, умудренные опытом многочисленных потерь в своей жизни.

  Но разве время такой хороший врач? Разве легко матери смириться с потерей ребенка?

   И только жизнь продолжается, она сильнее смерти.  И надо жить, пряча глубоко свою рану, которая никому не видна, но которая будет болеть и кровоточить, не заживая никогда.