Часть 14 . Хаос

   - Это война, Лея,- прошептал Давид, сам еще не осознавая, весь смысл только, что произнесенных слов, - немедленно одевайтесь, и собери все необходимое для себя и детей. Не забудь документы.
    

   Шмулик и Нюся со слезами на глазах, крича от ужаса, уже бежали из своей комнаты в спальню, чтобы укрыться от страха в родительских объятиях. Лея, забыв о своем тяжелом животе, вскочила  с кровати навстречу детям. Острая боль пронзила  ей спину, не давая шевелится.

- Ой, - Лея тихонько завыла, и чтобы не напугать еще больше детей, заставила себя подняться и обнять сына и дочку.
     

   Давид бросился на помощь жене и детям, одновременно пытаясь понять, что делать, куда бежать, где спрятаться. С улицы доносились вопли людей, которые уже успели выбежать из своих домов, и теперь, находясь в страхе и панике, метались по двору, громко кричали и звали на помощь, заламывали руки, бились в истерике. Некоторые не успели одеться, растрепанные в нижнем белье, они были похожи на страшные привидения.

   Входная дверь, которая никогда не закрывалась на засов, неожиданно распахнулась, и на пороге дома показались Перл, Зюсь и Айзик с Фимой. Они прибежали, чтобы помочь Давиду и Лее.
   В это время над домом с новой силой загудели самолеты. Было слышно, как они летят низко и тяжело, наслаждаясь своим превосходством высоты, силы и безнаказанности, медленно выбирая свои очередные жертвы, сея панику и страх среди тысяч людей. Громко завыли собаки на привязи, в каком-то сарае надрывно мычала корова, петухи, разбуженные не к сроку, кукарекали и махали крыльями, словно пытались улететь подальше от беды.

- В подпол, живо все в подпол, - закричал Давид, хватая детей, - Фима захвати на столе лампу. Айзик помоги Лее.

   Плотные ставни не пропускали свет, в доме было еще темно, несмотря на то, что ночи в конце июня уже стали совсем короткие, и рассвет наступал рано. Давид зажег лампу, первым спустился по лестнице в подпол, предназначенный для хранения овощей и солений, и подавая руку снизу, помог спуститься остальным. Все торопились. А вражеские самолеты уже сыпали  на маленький украинский городок десятки, сотни бомб. От взрывов все качалось и дрожало, сыпалась земля и поднималась пыль. В тесном и темном пространстве не хватало воздуха, сидеть на земляном полу было неудобно и холодно. После каждого нового разрыва бомбы, они еще сильнее прижимались друг к другу, закрывая детей, не зная, что делать дальше и что теперь с ними будет.

   Никто не знал сколько прошло времени. Но вдруг наступила жуткая тишина. Не было больше гула самолетов, не было грохота от новой разорвавшейся бомбы, перестали кричать люди, даже собаки затихли.

- Будем выходить,- сказал Давид,- невозможно сидеть здесь вечно. Надо узнать, что происходит.

   Почти в это же время в дверь постучали. На пороге дома стоял молодой солдатик- посыльный. Его форма была перепачкана землей, по лицу размазаны грязь и кровь.

-  Давид Моисеевич, я за вами. Вам приказано явится в расположение части.

- Ты ранен? - Давид обеспокоено осмотрел солдата,- зайди умойся.

- Я упал, .когда бежал, все в порядке. Некогда мне, приказано оповестить всех офицеров, которые дома в городе, скоро построение. И вы поспешите, пожалуйста.

 - Не пущу никуда, - за спиной Давида стояла Лея с безумными глазами, - мне рожать скоро, не пущу. А дети как? Давид, ты же не военный, ты начальник столовой.

    Женщина вцепилась в руку мужа, громко рыдая, за Леей стояли дети и тоже плакали.

- Лея, я должен идти, ты же слышала. Я не надолго. Всё узнаю и вернусь.

- Нет, ты не пойдешь, я  не пущу тебя.

- Заберите ее, успокойте, - обратился Давид к родителям и братьям Леи, которые стояли рядом и не знали чем помочь.

   Общими усилиями удалось оторвать Лею от мужа.

- Дети, Лея, ждите меня, - Давид умчался в неизвестность.

   Он бежал по улицам родного городка, совершенно не узнавая его. Еще в пятницу вечером он шел  по этим улочкам с сыном в дом отца, чтобы встретить субботу, помолиться за новый день. Было так  тихо и спокойно. Еще вчера они всей семьей сидели за столом, шутили, радовались. Сегодня все изменилось. С ужасом Давид заметил, что на одной из улиц разрушены несколько домов, а на их месте зияют огромные воронки. Вокруг копошились люди, пытаясь кому-то помочь. Кто-то бежал и кричал: "Убили, убили  мою кровиночку!" Кто-то молился, кто-то плакал, кто-то стонал. И всех объединяло общее горе и полная неизвестность.

  Давид приближался к воротам части. Теперь он осознал, куда был направлен основной удар вражеской авиации. Как-будто по заранее спланированному сценарию, четко зная расположение казарм, складов с оружием, гаражей с техникой, враг хладнокровно разбомбил воинскую часть, в которой работал Давид. То, что увидел молодой мужчина, невозможно было даже представить в реальной жизни. На какое-то мгновение Давиду показалось, что он спит или бредит. Солнышко уже расправило свои лучи,  щедро освещая землю умытую кровью. Везде лежали  мертвые тела, оторванные руки, ноги, головы. Те, кто остался жив, помогали раненым. Давид тоже бросился помогать. В луже крови он увидел молодого мальчика - солдата, который грязными руками хватал землю вокруг себя, задыхаясь от боли. Слезы текли из глаз солдата:

- Я не хочу умирать, помогите.

 Превозмогая страх, запах крови, Давид снял с себя нижнее белье, попытался закрыть рану.

- Потерпи, родной.

Кто-то уже спешил им на помощь с носилками.

- Раненых переносим  в санбат.

  Сколько прошло времени никто не знал. Живые бегали, спасая и перенося раненых в укрытие. Потом со всей территории убирали трупы. Рядом с Давидом оказался молодой повар, который находился в части с самого утра, готовя завтрак солдатам.

- Здесь такое было, такое было,- заикаясь, он пытался что-то рассказать, но сбивался и плакал, размазывая кровь и грязь по лицу.

 Солнце уже стояло в зените. Вдруг ожил громкоговоритель, сначала раздался сильный шум, а потом  нарком иностранных дел Вячеслав Молотов обратился к  советскому народу с официальным заявлением:

«Сегодня в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причём убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории… Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, Советским правительством дан приказ нашим войскам - отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины… Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего Советского правительства, вокруг нашего великого вождя товарища Сталина. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

 Все замерли. 

- Товарищи офицеры и солдаты. Срочное построение возле штаба части,- последовала команда.

Командир ждал своих подчиненных. Он молча оглядел поредевший строй офицеров и солдат.  

- Получен приказ о передислокации нашей части на фронт. Похоронить убитых, раненых оставить в санчасти. Остальным готовить технику и орудия, на рассвете отправляемся. Все вопросы к младшим командирам.

 Давид поспешил узнать у начальника штаба, что он обязан делать в такой ситуации.

- С этого момента вы больше не гражданское лицо, в условиях военного времени вы призываетесь в ряды Советской армии и обязаны подчиняться законам военного времени. Получите соответствующие документы в штабе части, на складе вам выдадут обмундирование. Готовьте полевую кухню и все, что требуется к отправке на фронт. И немедленно накормите весь личный состав. Солдаты сегодня еще не завтракали.

  Весь день Давид провел на территории части. Теперь он был в форме, и не смел без приказа отлучаться из части. ни на минуту он не забывал о семье. Как дети? Как его любимая Лея? Он не может уехать не попрощавшись. Вечером он обратился с просьбой к командиру части, объяснив, что жена должна родить со дня на день.

- Хорошо, товарищ боец. Я даю вам два часа. Успеете? На рассвете мы выступаем.

Давид бросился бежать домой к своей Лее.

               
              Советский аэродром после налета немецких бомбардировщиков.