Часть 10 . Жизнь продолжается

     А жизнь продолжалась. Таков закон природы: живым - жить.
 
      Молодая семья продолжала ютиться в родительском доме. Давид  остался работать поваром в воинской части, где его все уважали за добрый характер и золотые руки. Лея занималась домашним хозяйством. После всего пережитого она замкнулась, уже не была такой смелой и радостной, как раньше, уже давно не звучал в доме ее веселый смех.
     Весной всей семьей отправились в гости к старшей сестре Молке. У нее родился второй сын, и родня приехала, чтобы отметить обряд обрезания родившегося мальчика Эмиля. Маленький Шмулик быстро подружился с двоюродным братом Наумом, который был младше его ровно на год. Лея и Молка, обнявшись, как когда-то в детстве, с любовью и нежностью наблюдали за сыновьями.

- Все плохое осталось в прошлом, Лея. У вас с Давидом еще будут дети обязательно. Вы такие молодые.
- Да, сестренка, я знаю. Спасибо тебе, родная. Береги своих сыновей. Это самое большое богатство и счастье на свете.
- И ты береги Шмулика, жду весточку о новой беременности, - старшая сестра бережно протянула Лее сверток, в котором спал маленький Эмиль.

    В груди кольнуло. Лея убрала руки, боясь прикоснуться к племяннику. В глазах застыла боль. Молка молча ждала, сердцем понимая, что пришлось пережить младшей сестре.

- Молка, я не могу, - тихо прошептала Лея.
- Можешь, Лея, ты сильная, - подбадривала сестра.

    И Лея решилась. Маленький сверток теперь лежал у нее на руках. Эмиль  сладко спал, и во сне улыбался чему-то своему и понятному пока только ему одному. Тепло и запах грудного молока исходил от ребенка. И вдруг Лея заплакала, впервые после потери своего второго сына. Вся скопившаяся боль и невысказанность прорвались наружу, очищая и успокаивая душу молодой матери. А со слезами уходил страх, уступая место нежным материнским чувствам.

- Спасибо, сестра, - Лея наслаждалась и купалась в счастье, которое подарил ей этот маленький новорожденный человечек. И сквозь слезы на ее лице появилась настоящая живая улыбка молодой красивой любящей женщины, - Молка, это настоящее чудо, какой он хорошенький и красивый. Я теперь уже ничего не боюсь.

    А жизнь продолжалась и постепенно налаживалась. Опять заработала пекарня, и Давид вернулся туда, чтобы помогать в вечернее время отцу и старшим братьям печь хлеб и булочки. Запах свежеиспеченного хлеба сводил с ума. Для людей, переживших несколько лет голода, это был запах надежды на будущее, которое многие уже и  не чаяли увидеть. Давид задумался о строительстве нового дома, который он обещал построить много лет назад для своей жены. Он же так мечтал всегда, чтобы она была счастлива и не нуждалась ни в чем. Братья Давида согласились помочь и деньгами, и рабочими руками. Всей дружной семьей в течении года строили они дом для младшего любимого брата.
 
    Осенью 1936 года Давид торжественно привел свою любимую жену на порог их нового дома - мазанки. Такое название получили глиняные дома в Украине.  Стены дома были сделаны  из тонких веток деревьев и хвороста, обмазанные глиной, а затем  побеленные известковым раствором внутри и снаружи. Крыша была покрыта соломой, которая осталась после обмолота урожая. Домик был маленький, всего две комнатки и кухня с большой русской печью во всю стену, и еще небольшие сени, где хранили дрова. Полы были покрыты белой глиной. Обстановка небогатая. Две кровати, шкаф, стол. Сколько же было радости и счастья для молодой семьи, тем более, что Лея была беременна, и в начале зимы ожидалось прибавления семейства.
 
     Новоселье праздновали всей большой семьей. Родные дарили кухонную утварь, постель, табуретки. Ели, пили, танцевали и заслушивались пением младших братьев Леи - Ефима и Мити. Они очень красиво пели песни на идиш и на украинском языке. Чудесные голоса братьев не оставляли никого равнодушными, трогали за душу. Лея закрывала глаза, слушала и наслаждалась,  радовалась и гордилась своими братьями. А Давид был счастлив и горд, что выполнил свое обещание, теперь у них с Леей есть свое маленькое уютное гнездышко, в котором они будут жить долго-долго и будут рожать своих  красивых и здоровых детей.

     4 декабря 1936 года Лея благополучно родила дочку, которую назвали Анна, Нюсенька. Радость переполняла молодых родителей.
    А на следующий день 5 декабря 1936 года в Советском Союзе провозгласили новую Сталинскую Конституцию. С этого дня права и свободы становились равными для всех граждан страны, независимо от принадлежности их к тому или иному социальному классу. Для простых людей это был настоящий праздник. Все верили, что заживут по новому, и все страдания останутся в прошлом.
   Давид  и Лея приняли рождение дочери в канун такого знаменательного события для страны знаком свыше. Всё-всё теперь изменится к лучшему для их семьи, никогда больше горе и страдания не будут посещать их дом.

 
   




 

 

Часть 9 . Тяжелые времена

    Осенью Давид вернулся работать на свой завод, но только не в столовую, а в цех, к станку. Это было огромное спасение для семьи. Теперь, кроме зарплаты, ему полагался рабочий паек.
Маленький сынишка рос здоровым крепышом,  грудного молока для малыша у Леи было достаточно.
    Запасы овощей и фруктов с огорода и сада, заготовленные в конце лета и в начале осени, были бережно рассортированы в подполье. В самом дальнем углу хранили неприкосновенный запас картошки на рассаду для следующего года. Продукты экономили, рассчитывали ежедневные порции, жили с оглядкой не только на завтрашний день, но и на несколько месяцев вперед.
   Экономить приходилось и дрова. От завода рабочим выделяли подводу,  мужчины по очереди ездили в лес, собирали хворост, рубили сухие ветки.
 
  Наступивший новый 1933 год вселял в людей веру в лучшее. К концу зимних месяцев у уставших от холода и голода людей появилась надежда на спасение, на новый урожай.
Никто и думать не мог, что следующий год окажется намного страшнее  и безжалостнее предыдущего.
   Весной опять вскопали огород, посадили картошку. Летом собирали ягоды, после дождей ходили  в лес за грибами, варили суп из крапивы и щавеля. Но приближалась осень, а за ней суровая зима. Урожай картошки оказался небольшим. И было понятно, что сделать неприкосновенный запас на рассаду для следующего года не удастся. На заводе урезали паек. Голод, холод, болезни надвигались на маленький городок. В своих  ежедневных молитвах все просили Б-га о спасении. 

    Только не всем жителям городка удалось выжить той зимой. Голод, холод и болезни делали свою черную работу. Почти каждый день мимо дома, в котором жила семья Леи проходили сразу несколько похоронных процессий. То есть процессия была одна. Сразу несколько трупов лежали на телеге, а за телегой шли убитые горем родные. Умирали старики и дети. Умирали молодые. Могильщики не успевали рыть могильные ямы в замерзшей земле. Городские власти решили скидывать трупы в один большой овраг за городом. Теперь там лежали рядом украинцы, евреи, русские, поляки. Смерть объединяла всех.
 
  Как-то Лея, оставив ребенка со своей мамой, спешила на рынок, чтобы обменять немного картошки на кукурузную муку, чтобы сделать лепешки вместо хлеба. Увидев в сугробе темное пятно, она не сразу поняла, что это человек. Пересиливая страх и ужас, подошла. И поняла, что помочь уже не сможет. Стала звать на помощь. Собрались люди. Лея увидела в их глазах какую-то отрешенность, усталость. На лицах не было ни жалости, ни сочувствия. Лея, впечатлительная натура, еще долго вздрагивала от ужаса, когда вспоминала, как равнодушно лопатами отдирали труп от земли, а потом погрузив на тележку, увезли в тот страшный овраг.
Давид пытался успокоить жену, но видно было, что и ему нелегко от всего происходящего.

- Мы обязательно переживем эту зиму. Надо жить, Лея. Надо жить.

   И они жили. Нет, выживали. Ради себя, ради маленького сына, ради старых родителей.

   В конце зимы Лея почувствовала себя совсем плохо. От голода постоянно кружилась голова, молодую женщину преследовали слабость, озноб, рвота. Свой паек Давид полностью отдавал жене и сыну, убеждая их в том, что он уже поел на заводе. Он похудел, осунулся, у него стали пухнуть и кровоточить десны. Собрав последние деньги, Давид пригласил врача для Леи. Врач выписал какие-то таблетки, но покачав головой, сказал, что это не болезнь, это голод.

- Пусть хранит Вас Господь, я помочь не могу.

   Все ждали весну-спасительницу. И чуда. Потому, что надежды на новый урожай уже не было. Все запасы еды были съедены.

    И чудо произошло. Недалеко от маленького украинского городка, в котором жила семья Давида и Леи, стала базироваться воинская часть, которую перебросили с Дальнего Востока. Офицер-снабженец бегал по городу в поисках необходимого инвентаря и материалов для стройки казарм, столовой. Побывал он и на заводе, где работал Давид, приобретая нужные детали. В разговоре с местным директором завода этот офицер упомянул, что нечем кормить солдат. То есть кормить есть чем, но нет повара. И тогда директор порекомендовал Давида. После всех необходимых проверок, получив разрешение от вышестоящего командования, молодой человек получил возможность вернуться к своей любимой работе. Солдатский паек тоже мало чем отличался от заводского, но Давиду разрешали брать две порции домой для жены и ребенка. Зарплата стала больше, а значит можно было купить больше продуктов на базаре.
  А вскоре Лея призналась Давиду, что мучившие ее тошнота и рвота - это новая беременность. Молодые люди даже не знали радоваться или плакать в такой ситуации. Давид, как мог успокаивал Лею, а она рыдала у него на плече и твердила, что это не ко времени, что ничем хорошим не закончится.

- Лея, успокойся. Не плачь и не говори глупостей. Все будет хорошо.
- Нет, Давид. Я знаю, я чувствую. И еще эти таблетки, которые давал врач. Посмотри на меня, какая я худая и замученная.  Как же я смогу выносить новую жизнь?
- Я уже работаю, скоро лето, все образуется. Лея, ты сможешь родить здорового ребенка,- уговаривал жену Давид.

   В конце ноября  1934 года Лея родила мальчика. Ребенок родился очень слабый и умер почти сразу после родов. Молодая женщина была безутешна. Давид ходил черный от горя, винил себя, пытался успокоить жену.

- Время, должно пройти время,- так сказали им пожилые родители, умудренные опытом многочисленных потерь в своей жизни.

  Но разве время такой хороший врач? Разве легко матери смириться с потерей ребенка?

   И только жизнь продолжается, она сильнее смерти.  И надо жить, пряча глубоко свою рану, которая никому не видна, но которая будет болеть и кровоточить, не заживая никогда.



 


 
 
   

Прошу прощения у всех...

Прошу прощения у всех, И низко кланяюсь пред вами Кого ввела в какой- то грех, Кого обидела словами. Кому я повод подала О мне подумать с осужденьем Кого в соблазн какой ввела Своими видом иль движением. Кому ответить не смогла Взаимной дружбой иль любовью, Кому в беде не помогла, Чьи рани истекали кровью. Прошу прощения у всех, Кому помочь я не успела. Гмар хатима това !!!

Часть 8 . Молодая семья

     Как и у всех молодых семей после свадьбы, у Леи и Давида остро встал вопрос с жильем. На первое время молодоженам выделили комнатку, в которой раньше Лея жила со своей старшей сестрой. Молка вынуждена была ютиться теперь в спальне у родителей. Давид поклялся Леи, что у них обязательно будет свой дом.

- Весной начнем строиться, - пообещал  он молодой жене,- а пока я буду трудиться, чтобы заработать денег. И еще знай, Лея. У тебя всегда всё будет самое лучшее, ты не пожалеешь, что вышла замуж за меня.

   Давид продолжал работать на двух работах - в заводской столовой и в родительской пекарне. Жили скромно и экономно, бережно тратя заработанные деньги, чтобы отложить необходимую сумму на строительство небольшого глиняного дома. Даже выбрали место под строительство недалеко от дома родителей Леи. В маленьком городке было принято, чтобы дети  пристраивали свои дома рядом с родительскими. Возле дома родителей Давида  такого свободного места не нашлось. Семья у Мойше была большая. Родные его братья и сестры, тети и дяди, а также их многочисленные дети, как и старшие дети самого Мойше, построили свои дома раньше, заняв все свободное пространство  на одной из улиц городка.
Возле родительского дома Леи таких пристроек было намного меньше. Вокруг внутреннего дворика было выстроено шесть небольших домиков. Кроме семьи Зюся и Перл, здесь жили еще несколько семей их родственников. И место для седьмого дома для Леи и Давида было вполне достаточно.

   Пока Давид работал, Лея занималась домашними делами, помогая матери варить, стирать, убирать, ухаживать за многочисленной живностью. А вечерами  ходила на репетиции в свой любимый театр. Готовилась постановка очень серьезной пьесы на украинском языке, в которой Лея играла главную роль. Давид пока не стал препятствовать увлечению жены, понимая, как ей тяжело расстаться с театром навсегда.

   То, что она беременна, Лея поняла буквально через месяц после свадьбы. Радость и счастье переполняли молодых от такой новости. И тут Давид впервые категорически заявил, что театр надо оставить. С трудом  Лее удалось уговорить мужа, чтобы не запрещал доиграть последнюю роль:

- Давид, я не могу подвести весь коллектив. Скоро премьера, они не успеют подготовить другую актрису, - в качестве последнего довода попросила молодая женщина, - я обещаю беречь себя и нашего ребенка. Всё будет хорошо.

- Хорошо, Лея. Но это будет твой последний спектакль, обещай мне. Это последний, - настаивал Давид.

- Да, это последний, - пытаясь скрыть слезы и горечь, прошептала Лея.

    Премьеру Лея играла в специально пошитом для нее на заказ широком платье, которое удачно скрывало уже довольно заметный живот. Как всегда Лея наслаждалась сценой! Как всегда было море аплодисментов и восторг зрительного зала! Всё, как всегда!!! Всё!!!
 А после спектакля молодая женщина плакала, спрятавшись от всех в гримерной комнатке театра. Она не хотела верить, что это был последний сыгранный спектакль в ее жизни. Еще где-то в глубине ее души внутренний голос с надеждой шептал ей, что после рождения ребенка она вернется на сцену.

- Лея, родная, идем домой, - позвал ее муж, возвращая ее к действительности, - хватит страдать. Ты очень  хорошо сыграла свою роль. Но теперь надо думать о семье и нашем будущем ребенке.
 

- Да, Давид. Я готова, - собралась, быстро смахнув слезы, и вышла из гримерной. Гордая, красивая, улыбающаяся, независимая  Актриса!!!

    Жизнь продолжалась. Нашла свое счастье и старшая сестра Леи. Весной посватался к ней молодой человек из хорошей семьи. Родители предварительно обратились к свахе, чтобы она подыскала подходящую партию для старшей дочки. Жених был из другого города, и Молка после свадьбы уехала из родного города, из родительского дома.  Провожали  Молку всей большой родней. Для Леи это расставание было нелегким. Сколько она себя помнила, рядом всегда была сестра. Старшая, рассудительная, заботливая, хозяйственная, с которой можно было поговорить обо всем на свете.

- Счастья тебе, сестренка, родная моя, - Лея еле сдерживалась, чтобы не заплакать.

- И ты будь счастлива. Жду весточку о рождении племянника, - Молка обняла и расцеловала младшую сестру.

    А между тем в стране происходили большие перемены.  Еще в начале 30-х годов начались принудительные хлебозаготовки,  правительство объявило сплошную и общую коллективизацию сельского хозяйства. Крестьяне сопротивлялись, как могли. Ситуация в сельском хозяйстве страны ухудшалась с каждым годом  все больше и больше. Народ из сел стал массово уезжать в города в поисках еды и работы. Рабочих рук в колхозах не хватало, а чтобы развивать промышленность  в городах требовалось новое оборудование. Молодое советское государство расплачивалось с зарубежными странами, поставляющими станки, зерном, которого и так не хватало, чтобы прокормить народ в своей стране.    
В результате антигуманной политики  новой власти в 1932 году начался голодомор в Украине, продолжавшийся пару лет.

   В начале 1932 года в пекарне у Мойше не осталось ни одного мешка муки. Печь хлеб и булочки было не из чего. Пекарню пришлось закрыть, а людей уволить. Заводскую столовую тоже грозились закрыть со дня на день. Не было хлеба, не было мяса, не было картошки. И в какой-то день Давид стал безработным. Про строительство собственного дома пришлось забыть. Теперь главное было выжить, не умереть от голода, не быть ограбленным или убитым бандитами, которых становилось все больше. Люди от голода и безысходности становились жестокими и злыми.
   Весной 1932 года вся надежда людей была на новый урожай. Давид с особым усердием высаживал картошку, ухаживал за садом. Почти всех кур пришлось зарезать. Не было зерна. Заготавливали траву для козы и охраняли всей семьей и днем, и ночью. И козу, и траву. Скоро Лея должна была родить своего первенца, ей понадобится хорошо питаться. Все деньги заработанные на новый дом пришлось потратить на продукты питания.

  В августе 18 числа 1932 года Лея благополучно родила первенца - Шмулика. Как и положено по еврейским законам на восьмой день сделали мальчику обрезание. Весь обряд происходил тайно. Законная власть все больше и больше преследовала народ за его вероисповедание.
В конце лета собрали  небольшой урожай картошки и фруктов из сада. Весь урожай спрятали в подполье дома. Впереди ждала тяжелая голодная и холодная зима.

 

 

 

Поздравляю с праздником

Часть 7. Свадьба

       После разговора с Давидом  Лея никак не могла успокоится. Девичье сердце разрывалось на части. Свою жизнь не представляла без любимого человека, но и отказываться от своей мечты о театре не хотела. Вечером решила посоветоваться со старшей сестрой.
- Лея, ты же знаешь, папа не даст тебе уехать учиться. Так, что и выбирать тут нечего. Любишь Давида - выходи за него замуж.
- А ты сестренка?
- И я найду свою судьбу. Пока еще не мое время. Не думай об этом.

       В простых словах сестры была вся горькая правда. Та правда, которую Лея не хотела  признавать: "Ее никуда не отпустят". А значит надо смириться, не идти против воли строгого отца и принять предложение Давида.

- Лея, ты родилась женщиной. Твоя судьба - стать примерной женой, рожать, воспитывать и оберегать своих детей,- продолжала Молка, глядя с любовью на младшую сестру.

     Сестры обнялись и заплакали, наивно, по-девичьи, прижавшись друг к другу. Это были слезы взросления. Детство и юность заканчивались.

     Мойше возвращался после разговора с ребе домой спокойный и умиротворенный. После вечерней молитвы, он поделился с ребе своими сомнениями.

- Мойше, все образуется. Главное, что дети любят друг друга. Я поговорю с Зюсем, отцом Леи. Я думаю он объяснит все дочке. Так, что готовьтесь к свадьбе. Я с удовольствием произнесу слова благословения под хупой для твоих детей.

      А еще через несколько дней состоялась беседа Леи с родителями.

- Доченька, мы с мамой знаем, что вы с Давидом решили пожениться, - всегда строгий и властный голос отца звучал в этот раз с особой нежностью и любовью, - мы не против. И если ты ответишь Давиду согласием, начнем все вместе готовиться к вашей свадьбе.

      Родители ждали ответа. Лея  уже не колебалась в своем выборе и произнесла тихо свое:"Я согласна", осознавая, что теперь ее мечта о театре не исполнится никогда.

      После обручения две семьи дружно стали готовится к свадьбе молодых. Назначили дату свадьбы - 31 октября 1931 год. У самого лучшего портного городка заказали новый серый шерстяной костюм Давиду и платье для Леи из светлого шелка. Фату сделали из легкой и прозрачной ткани для занавесок. Тонкие  обручальные кольца купили у местного ювелира. Специальный человек написал ктубу - брачный контракт.  На новые туфли денег совсем не осталось. Давиду предложил свои туфли старший брат. А Лея после всех раздумий перекрасила в белый цвет свои синие парусиновые туфельки с помощью зубного порошка, разведенного водой. Хупу соорудили из белых простыней, натянув их на четыре крепкие  и длинные ветки, спиленные для этого случая с дерева.

    В назначенный день собрались в небольшом дворике возле дома, где жили родители Леи. Погода была не по осеннему теплой и приветливой.  Солнышко ласково светило, глядя на молодую счастливую пару, даря ей свои веселые лучи, а деревья украшали двор разноцветной листвой - красного, желтого, оранжевого и кое-где еще зеленого цвета, радуя всех буйством красок. Лея в своем новом платье с длинной фатой была ослепительно красива и взволнована. Давид, одевший костюм впервые в жизни,  выглядел счастливым и очень элегантным.

   Многочисленные родственники со стороны жениха и невесты помогали расставлять столы, скамейки, готовили различные блюда к праздничному свадебному столу. Куры, фаршированная рыба, форшмак, овощи. В пекарне на свадьбу испекли длинную халу, а на десерт приготовили флудн с начинкой из грецких орехов, изюма, меда и лимона.

    Под открытым небом внутри дворика поставили хупу. Молодых сопровождали родители. Отцы жениха и невесты подвели Давида, а две мамы - Лею. Ребе благословил молодых на длинную и счастливую жизнь. Лея и Давид обменялись кольцами. Ктубу вручили Перл, маме невесты, чтобы хранила брачный контракт своих детей. Пригубили вино. А после основной церемонии сели за столы, чтобы поздравить молодых.

    К вечеру стал накрапывать осенний дождь.

- Это к счастью, - сказала пожилая женщина,- у вас будет хорошая крепкая семья.

Гости стали расходится, еще раз поздравляя новобрачных и желая им долгой, счастливой жизни и много детей.
    Родители проводили молодых в маленькую комнатку, где для них была приготовлена кровать с новым белоснежным бельем. В эту ночь Лея впервые была с Давидом. В эту ночь они впервые засыпали в объятиях друг друга, давая клятву не расставаться никогда в жизни.

 





 

Часть 6. Потерянная мечта

    На предложение Давида девушка ответила молчанием. Она не знала, как объяснить молодому человеку, что творится у нее в душе.

- Лея, почему ты молчишь? Ты же знаешь, как я люблю тебя. Или..., - Давид испуганно посмотрел на Лею, - я тебе не нравлюсь, ты не хочешь быть со мной?  

- Нет, Давид. Ты неправильно понял мое молчание. Я очень хочу быть с тобой. Но ты же знаешь, какая у меня мечта. Я очень хочу стать актрисой. А с курсов санитаров меня отчислили, работы нет. И еще. Моя старшая сестра Молка пока не замужем. Не хорошо младшей выходить замуж раньше старшей.

- Я работаю, Лея, - возразил Давид, - нам хватит на жизнь. Театр? Я думаю, что замужней женщине надо думать о семье, а не о сцене. И Молка тоже обязательно найдет своего любимого.

- Я подумаю, Давид, дай мне время,- ответила девушка любимому, чем вызвала  у него глубокую печаль и обиду.
   Наступила тишина.

- Я провожу тебе домой,-  робко предложил парень.

- Можно сегодня я пройдусь сама, -  попросила Лея и попрощалась с Давидом.

- Знай, Лея, я очень тебя люблю и буду ждать твоего согласия всю жизнь, - сказал Давид вслед уходящей девушке.

   Песя сразу заметила, что с младшим сыном творится что-то неладное.

- Сынок, что случилось, не заболел ли ты?- спросила обеспокоенно.

- Мама, не волнуйся, все хорошо.

- Не бойся сказать сынок, я же вижу что-то случилось у тебя.

- Я сделал сегодня предложение Лее, а она мне не ответила.

- Отказала ?

- Нет, мама, она сказала, что подумает.

- Так это нормально. Просто надо подождать, сынок. Дай девушке время.

- Но она хочет уехать в Киев на учебу в театральное училище. Понимаешь, я не хочу, чтобы моя жена работала, а тем более связывала бы свою судьбу со сценой. Вот ты же всегда дома, все женщины должны быть дома, ждать мужа и воспитывать детей. Разве я не прав, мама? А Лея, она другая. Что мне делать? Не могу я без нее жить.

   Песя задумалась над словами сына. Давид был прав, негоже молодой девушке уезжать из дома, да еще и думать стать актрисой. Но как убедить Лею?

- Сынок, я вечером поговорю с папой. Пусть он попросит помощи нашего ребе и поговорит с отцом Леи. Вместе что-нибудь придумаем.

- Спасибо тебе, мама ,- Давид был очень признателен матери за заботу.

   Вечером, как и обещала, Песя поговорила с мужем. Мойше выбор сына не одобрял. Столько хороших девушек в городке, которые будут безропотно любить молодого Давида, сидеть дома и воспитывать детей. А сыну надо было влюбиться в строптивую и упрямую Лею. Но спорить с женой и идти против сына  старый Мойше на стал. Любил их очень, а поэтому пообещал все устроить.

- Не волнуйся, Песя, я поговорю с ребе. Он поможет обязательно.

   В городке не было синагоги уже несколько лет. Советская власть разрушила в одночасье и церковь, и костел, и синагогу, объявив жителям маленького украинского городка, что никакого Б-га нет. Людям запретили молиться, отмечать религиозные праздники. За  любое неповиновение новая власть строго наказывала. Мойше вспомнил тот год, когда впервые евреи городка остались без синагоги. Это было накануне Йом Кипура (Судного дня) - самого важного из всех иудейских праздников, дня поста, покаяния и отпущения грехов. В этот день было принято всем евреям усиленно молиться в синагоге, чтобы получить прощение у Б-га за все грехи. В этот день согласно Талмуду Б-г выносил свой вердикт, оценивая деятельность человека за весь прошедший год.
   Все евреи городка пребывали в глубоком волнении и скорби. Никто и представить не мог, как можно в этот день не собраться на общественную молитву. И тогда сказал местный ребе, что надо найти тайное место, и если соберется в этом месте миньян - еврейская молитвенная община состоящая из 10 человек, необходимая для общественного богослужения, то молитва  будет услышана Б-гом, а значит и наступит великое прощение за все грехи.
   Осталось найти  в городке это место и сохранить в тайне от новой власти все приготовления к Йом Кипуру. И тогда Мойше предложил свою пекарню. Ребе одобрил. Стали готовиться. Расчистили помещение: вынесли столы, мешки с мукой. Небольшую и тесную комнатку разделили на мужскую и женскую часть плотным занавесом. В назначенное время все желающие стали собираться в пекарне. Чтобы не привлекать внимания шли по одному, оглядываясь по сторонам, понимали, что это опасно. И вопреки всякому страху быть задержанными новой властью, народу собралось очень много. Было тесно и душно, но люди были счастливы, что смогут молиться и попросить у Б-га прощение за свои грехи. Ребе читал молитву, в нужном месте молитву подхватывали все присутствующие. И когда богослужение было в самом разгаре в маленькое помещение ворвались силы НКВД. Стали разгонять молящихся. Паника и страх сковали людей. Оперативники действовали четко. Сразу были арестованы все активисты. В том числе ребе и Мойше.  Их поставили рядом к стене, стали бить по голове, ногам, в живот. "Кто-то нас сдал", - успел проговорить ребе, после чего получил сильнейший удар в лицо и упал. Их схватили и отвезли в местное отделение НКВД. Допрашивали и били, били и допрашивали. Потом отпустили и предупредили, что если еще раз повториться, то выйти на свободу они уже вряд ли смогут.
   Предателя долго искали, вычисляли и обнаружили среди своих. Молодой еврейский парень Лейб К. оказался тайным агентом НКВД. Негласно распространили эту информацию среди всех евреев городка. Стали обходить предателя стороной. Полученный опыт научил осторожности.
  Сегодня Мойше шел к ребе со своей просьбой о помощи в заранее назначенное и известное только им место.


   

Часть 5 . Учеба

     Служить в армию Давида не взяли. На  врачебной комиссии обнаружили, что у него дальтонизм - цветовая слепота глаз.

 - Вот и хорошо, сынок,- стал успокаивать Давида отец. Старый Мойше был рад, что сын останется с ним в пекарне, и будет кому передать свои знания и умение.
     

   Давид был очень способным учеником. Помогал отцу, старшим братьям. Овладел мастерством пекаря очень быстро. И заскучал. Хотелось попробовать себя еще где-то. Узнал, что в городке открывают различные курсы для рабочей молодежи. Сразу выбрал курсы поваров. С утра проводил время на учебе, вечером работал у отца в пекарне. Там же на курсах он увидел свою тайную зазнобу.
     Лея мечтала стать актрисой и связать свою судьбу с театром. Она с наслаждением играла во всех спектаклях местного еврейского театра. Множество ролей,  постановки на трех языках : идиш, русский, украинский, репертуар от классического до очень современного на революционные темы, подбор костюмов, грима - это все настолько увлекало Лею, что не оставляло свободного времени на другие дела. Режиссер посоветовал Лее поехать в Киев, чтобы поступить в театральное училище.

- Я дам рекомендации, меня там знают,- подбадривал он свою лучшую ученицу, - у тебя обязательно получится.
     

С просьбой отпустить ее в Киев Лея робко обратилась к родителям. Но встретила стену полного непонимания и противостояния.

- Моя дочь не будет актрисой,- резко оборвал дочь Зюсь,- я купец первой гильдии, мои дети не будут развлекать народ.

- Папа, сейчас новые времена,- пыталась уговорить отца Лея.

    Между тем, чтобы осуществить свою мечту и уехать в Киев, девушке нужны были деньги на билет и на первое время, чтобы устроиться на новом месте. И тогда решила заработать сама. Но куда пойти работать? И тут на глаза попалось объявление об открытии курсов для рабочей молодежи. После некоторых раздумий, Лея сделала свой выбор в пользу курсов санитаров. Но при записи на курсы возникла проблема. Дочь бывшего купца первой гильдии, по большому убеждению советской власти, не могла приносит пользу  новому обществу. Помогли многочисленные рекомендации от соратников и друзей Леи из коллектива "Синяя блуза" и из театра .

- Хорошо,- сказал руководитель курсов, - учиться возьмем, но я не уверен, что после учебы Вас примут на работу. Решайте сами.

     Девушка согласилась. Родители Леи были довольны, что дочь никуда не уезжает и остается в родном городе. Они и предположить не могли для чего ей понадобилось учиться на курсах.  

    Может быть учеба на курсах и стала судьбоносной в жизни молодых людей. Давид и Лея сразу узнали друг друга, хотя и учились в разных группах, а встречались только на переменах. Кто и когда первый сделал шаг навстречу? Веселая и смелая Лея или стеснительный и скромный Давид?  Наверно, это неважно, когда любишь.
    

   На переменах молодые люди встречались и разговаривали. О театре, об учебе, о своих  семьях.  Давид хвалился успехами в поварском деле, новым приготовленным блюдом, а Лея рассказывала, как ловко сделала перевязку и промыла желудок условному пациенту. Домой возвращались вместе. Давид провожал Лею к ее дому,  а сам торопился в пекарню на работу. Лея, переодевшись дома, спешила в театр на вечернюю репетицию.
   

   Счастливые влюбленные не замечали времени. А между тем учеба на курсах заканчивалась. Надо было думать о поиске новой работы согласно полученной рабочей профессии.  И если для Давида это было не принципиально, он мог оставаться работать в пекарне, то для Леи наступили неспокойные времена. Она ждала долгожданную справку об окончании курсов санитаров, чтобы устроившись на работу в больнице, заработать деньги на поездку в Киев. Когда до долгожданной мечты оставалось совсем ничего, Лею вдруг отчислили с курсов.      

     На просьбу объяснить в чем же собственно дело, девушке сказали, что она не сможет работать в больнице потому, что боится вида крови. И частично это было правдой. На одном из занятий молодых санитаров повели в настоящую больницу в операционную От вида и запаха крови молодая девушка потеряла сознание. На последующих занятиях старалась взять себя в руки и выдержать нелегкое испытание. Так что причина отчисления видимо скрывалась в другом - в происхождении. Не могла новая власть забыть Леи, что она купеческая дочь.
   Все попытки девушки восстановится на курсе санитаров не увенчались успехом.

     Давид получив справку об окончании курсов, устроился в столовую на одном из местных заводов помощником повара.  И хотя теперь молодые люди не могли видеться так часто, как раньше, их любовь разгоралась все ярче и сильнее. Вскоре Давид решился сделать своей любимой самое главное признание в жизни.

- Лея, милая моя и самая любимая! Я жить не могу без тебя и прошу стать моей женой.

 

Часть 4. Театр

    Эту девочку Давид увидел впервые в новой школе, когда по новым законам новой власти было решено объединить в учебных классах мальчиков и девочек, которые учились раньше раздельно. Лею, а это была она, нельзя было не заметить. Маленькая, красивая, шустрая, спортивная, аккуратная, она всегда была в центре внимания своих одноклассников. Девочка  была младше Давида  на два года и училась в другом классе. Он всегда ждал с нетерпением переменок между уроками, чтобы увидеть ее снова и снова.
  Свои чувства скрывал. И стеснялся. Разве может такая красавица обратить внимание на него такого неуклюжего, рыжего и конопатого. Он привык, что одноклассники его дразнили за рыжий цвет волос и многочисленные конопушки, одновременно уважая за отличные успехи в учебе. На них не обижался, знал, что он особенный, поцелованный солнышком в макушку, как говорила его любимая мама Песя.
    В школе Лея не замечала Давида. Она, натура увлеченная, занималась в спортивных кружках, активно участвовала в жизни класса и школы, и очень мечтала стать актрисой. В их маленьком городке был небольшой еврейский театр. Когда-то мама и папа взяли маленькую Лею с собой на премьеру какого-то спектакля. С тех пор девочка бредила театром.
   Когда Леи было 13 лет в новой стране Советов появилась организация "Синяя блуза".

 Дорогие мои читатели! Я сделаю маленькое отступление от своего рассказа, чтобы иметь возможность вкратце объяснить о чем идет речь.

«Си́няя блу́за» — советский агитационный эстрадный театральный коллектив, отражавший самые различные темы — от общеполитических и международных до мелочей быта, новое революционное массовое искусство. Существовал с начала 1920-х до1933 года. Название дала одежда — свободная синяя блуза и чёрные брюки (или юбка), в которой стали выступать артисты, что соответствовало традиционному облику рабочего на агитплакатах.
Первый коллектив под названием «Синяя блуза» был организован в 1923 году в Московском институте журналистики на базе «живой газеты» . Инициатор движения, его создатель, автор и один из исполнителей — Борис Южанин. Очень скоро аналогичные группы возникли и в других городах, послужив основой создания ряда профессиональных театров и дав толчок поискам новых форм театра и эстрадных представлений. «Синяя блуза» породила тысячи последователей. Уже через 5 лет по типу «Синей блузы» в СССР работает 7000 подобных коллективов, профессиональных и, в основном, самодеятельных. Их репертуар состоял из литературно-художественных монтажей, обозрений, сценок, отражавших производственную и общественную жизнь, международные события. Тематика была злободневна, в ней сочетались героика и патетика, сатира и юмор. 

   Агитбригады «синеблузников» выступали с пропагандистскими художественными стихами, хоровыми декламациями, физкультурными сценками, спортивными танцами. Выезжали на заводы, фабрики, в клубы, ездили по городам и сёлам страны, некоторые группы гастролировали даже за рубежом. Обычно представление начиналось маршем — парадом (антре).

Это небольшая часть  из огромной информация  о "Синей блузе" из Википедии.

    Как только в школе, где училась Лея был организован агитационный коллектив "Синяя блуза", девочка вступила в его ряды чуть ли не первой. Многочисленные постановки, выступления на фабриках и заводах, поездки в другие города и поселки, все многочисленные школьные мероприятия: ничего не обходилось без ее участия. Особенно нравились Леи спортивные постановки, составление живых пирамид, барабанная дробь, под которую гибкая маленькая и шустрая, она забиралась в  самый центр, на самый верх пирамиды, обозревая с большой высоты рукоплещущий и орущий от восторга зал .
   Ей нравилось на сцене все! Лея могла представить себя в любом образе, не боялась играть  вредных старух и зрелых женщин. Сцена манила и забирала все ее свободное время. Родители были не довольны увлечением младшей дочери. Пытались отговорить, запретить. Но девушка была слишком настойчивой, упрямой и целеустремленной. На одной из городских постановок  "Синей блузы" одаренную девушку заметил режиссер того самого городского еврейского театра  и пригласил в свою труппу.
   Лея была счастлива. Нет, не так. Она была очень, очень счастлива! Начинало сбываться ее самое заветное желание в жизни : стать актрисой! Не пугали многочасовые тяжелые и изнуряющие репетиции, не останавливали резкие замечания и указания режиссера. Первое время  Лея играла второстепенные роли, но играла с таким трепетом, с такой самоотдачей, что вскоре режиссер предложил ей главную роль в одном из спектаклей. Успех постановки был ошеломляющий! Она стала ведущей актрисой в  еврейском театре родного города!
   Появились поклонники. Но среди всех выделялся один, который с упрямым постоянством приходил  почти на все спектакли, в которых играла Лея, и садился чуть ли не в первых рядах зала. Не заметить именно его было невозможно! Он был рыжий! Как солнышко! Девушка стала замечать за собой, что играет только для него, ждет его появления в зале и его реакцию на сыгранную роль. И когда он не приходил в театр на спектакль, переживала и скучала.
  Конечно, это был Давид, который даже не подозревал, что прочно занял место в девичьем сердце. Парень даже не пытался подойти к Лее. Где она, а где он? Но судьбе было угодно, чтобы молодые люди познакомились и полюбили друг друга на всю жизнь.

  

Часть 3. Братья

   Лея просыпалась рано. До подъема детей надо было еще растопить печь, принести из колодца воду, приготовить завтрак. Руки, привыкшие к любой домашней работе, делали все быстро и споро. Теперь можно будить сына в школу. Восьмилетний мальчик был особой гордостью для Леи. Любознательный, толковый, спокойный и воспитанный, он учился в классе лучше всех и дома помогал матери, чем мог. Женщина  подошла к кровати сына, улыбнулась, радуясь своему счастью. Тихонько, чтобы не разбудить дочь,  дотронулась до плеча сына.

  Шмулик открыл глаза, потянулся. Так не хотелось вставать из теплой постели, но понимал, что в школу нельзя опаздывать. Молча и быстро вышел из комнаты, где еще крепко спала младшая сестренка. Слабый свет от керосиновой лампы освещал кухню. На столе его уже ждал завтрак. Шмулик накинул курточку и вышел в сени. Здесь было темно и холодно, мальчик почти на ощупь нашел помойное ведро, которое заменяло и туалет, и умывальник. Справив нужду, зачерпнул большой железной кружкой  колодезную воду из ведра, которое стояло здесь же в сенях на низкой деревянной скамейке, заботливо наполненное Леей. Нащупал  рукой твердый кусок мыла. Холодная вода обожгла кожу. По очереди меняя руки и сливая воду из кружки, мальчик умылся. Вернулся на кухню, позавтракал.

- Сынок, возьми накидку и одень калоши, - попросила сына Лея, - на улице сегодня дождь.

   Поцеловав и проводив сына в школу, Лея вышла в тесный дворик, обошла вокруг маленького дома, чтобы открыть ставни. Теперь можно будить дочку. Нюся по характеру была полная противоположность своему брату. Непоседливая, шустрая, резвая, она доставляла матери много хлопот. Умыв, расчесав и переодев девочку, Лея с трудом усадила ее к столу. В это время в дверь постучали. На пороге стояла мама Леи - Перл.

- Доченька, я пришла тебе помочь, - сказала пожилая женщина.

" Как же постарела мама за этот год!", - подумала про себя Лея.

- Ну, что ты мама, небось и своей работы хватает, - произнесла вслух.

- Мне с вами спокойнее, забываюсь, - возразила Перл.

Пока бабушка играла с внучкой, Лея приступила к ежедневной уборке. Вытряхнула постели, протерла пыль, помыла полы. За это время успела нагреться на печке дождевая вода в ведре, которое Лея набрала заранее из большой бочки возле дома. Бочка стояла возле крыльца, и во время непогоды дождевая вода  по специальному желобу стекала с крыши прямо в нее. Эту воду использовала для стирки, для купания детей и для мытья волос. Лея приступила к стирке. За пару дней скопился целый ворох грязной одежды. Стирала и наблюдала за мамой.

  Старая женщина улыбалась, рассказывая какую-то сказку внучке. Маленькая Нюсенька внимательно слушала бабушку, теребя в руках тряпичную куклу, сделанную из лоскутков от старой юбки. Лея очень переживала за мать. Сколько же ей пришлось пережить в жизни! Какая же непростая и тяжелая доля ей досталась!

   После революции отец Леи - Зюсь остался без своей любимой  работы, страдал, мучился, не имея возможности обеспечивать свою семью. Но самая большая беда пришла, когда новая советская власть объявила его чуждым элементом, не давала разрешение на другую работу. Четыре старших брата Леи тоже попали под гонения из-за отца. Им не давали нормально учиться, запретили работать. Самый старший брат Айзик решил попытать счастье, уехав в соседнюю Польшу. И ему действительно повезло. Нашлась хорошая работа. Пригодился опыт, накопленный еще до революции, когда он подростком помогал отцу в его купеческих сделках. Основательно устроившись, Айзик вернулся домой и уговорил родителей отпустить с ним еще одного брата Мойну. А потом уехал в далекую Америку еще один брат  Леи - Иосиф. Молка вышла замуж, и тоже упорхнула из родного гнезда. Жила она недалеко в соседнем городке, но приезжать  к родителям ей было нелегко. У Молки подрастали уже трое деток - два сына и дочь. Два самых младших брата Леи служили в армии. Ефим должен был вернуться домой со дня на день, а самый младшенький и любимый Митенька только недавно начал службу. Возле родителей осталась Лея с семьей и еще один старший брат Мирон. Мирон бывал дома редко, уезжал из родительского дома на заработки в другие города.

    До недавнего времени все было более менее спокойно. У Айзика была хорошая семья, добрая трудолюбивая жена, трое детей. На свадьбу к Мойне ездили в Польшу всей дружной семьей в 1938 году. Родители, Лея с Давидом и детьми, Молка с мужем Борисом и детьми, брат Мирон. Добирались поездом, отгуляли весело, воспоминаний много. Мирон познакомился на свадьбе у брата Мойны с чудесной девушкой из Польши. Ездил в течении года несколько раз  в гости к братьям, а весной 1939 года  он объявил родителям, что  уезжает к своей избраннице в Польшу навсегда. От брата Иосифа приходили редкие, но теплые и хорошие письма из далекой Америки. Он очень скучал за семьей, но был доволен своей новой страной и новой жизнью.

   Беда постучалась прошлой осенью. В Польше началась война. Связь с тремя братьями Айзиком, Мойной и Мироном была потеряна. Узнать что либо было невозможно. На все запросы Леи и ее родителей ответа не было. И когда уже не было никакой надежды, а отчаяние охватило всю семью, в дверь родного дома постучал Айзик. Он был один, без жены и детей и без братьев. Уставший, голодный, ободранный. Стал рассказывать. Летом 1939 года он по делам уехал в Прибалтику заключать какую-то сделку. Там его и застала новость о начале войны. Пытался вернуться домой, но все границы закрыли. Через своих деловых партнеров, через какие-то коммерческие каналы узнал, что его жена и дети, чтобы не оставаться в Польше, где шла война, решили отправиться к родителям Айзика в Украину. Эти же партнеры предупредили мужчину, чтобы даже не пытался перейти границу с Польшей в поисках своих родных.

- Там война, там убивают евреев.

     И тогда Айзик из Прибалтики тоже стал добираться к родному родительскому дому. Пришлось пройти десять кругов ада, пока он смог обнять родителей и прижаться к ним. Но самое ужасное, что его жена и дети так до сих пор и  не появились у родителей.

- Буду ждать их здесь! Должны же они когда-нибудь приехать,- брат верил и надеялся.

     Лея переживала за родителей, за брата. Успокаивала, их как могла. Тоже верила,  очень хотела верить. Но на дворе уже стояла осень 1940 года, а вестей от братьев Мойны и Мирона и от жены и детей брата Айзика не было. "Скорее бы Фима вернулся из армии, мама хоть немного успокоиться", - подумала Лея.

    Белье развесила на веревках в сенях. Как раз в это время на пороге дома показался брат Айзик. Осунувшийся, сгорбленный, седой. Лея вздрогнула от увиденного. Страх и боль сковали молодую женщину. Подумала о своих детях.
 

" Нет, никогда и никому я не дам обижать их!", - пронеслось в ее голове.

- Айзик, заходи. Будешь пить чай.

- Нет, сестренка, спасибо тебе родная. Вы у меня теперь одна радость в жизни,- сказал очень обреченно, уставшим голосом. Никому не хотел признаваться, что его вера и надежда в спасение жены и детей угасали с каждым днем все больше.

   Тихо заплакала мама. Стала молиться вполголоса о своих сыновьях и внуках. Маленькая Нюся не понимая, что происходит подбежала к Леи и попросилась на руки. Лея, прижимая к себе дочь, тоже стала молиться о спасении родных.







 

Часть 2. Давид

    Той ночью после разговора с женой Давид еще долго не мог уснуть. Тревога за жену и детей не давала ему покоя. Лея, свернувшись калачиком и прижавшись к мужу,  крепко спала. А он боялся пошевелится на их узкой кровати, чтобы не потревожить ее сон.
  Не мог он всего рассказать жене. Последние несколько лет Давид работал поваром при воинской части, которая базировалась возле их маленького городка. Его, конечно, не посвящали в дела военные, не его это ума дело. Корми вкусно и во время: вот и весь сказ. Но часто Давид слышал обрывки фраз офицеров, видел, с какими серьезными лицами они обсуждали новости. Последнее время  в их разговорах он все чаще слышал жуткое  слово  "война".
  Война уже шла. Далеко. В Европе. Больше года. По скупым сведениям, доносящимся из маленького радио, которое больше скрипело и гудело, чем выдавало нормальные звуки, невозможно было представить весь размах и ужас происходящего там. Статьи в газетах больше пестрили заголовками  о победах на трудовых фронтах - удачном сборе урожая, перевыполнение очередным героем пятилетнего плана за три года, о новой стройке века.     Всю информацию простой рабочий народ собирал по крупицам, передавая друг другу из уст в уста. Но и этого было вполне достаточно, чтобы понять, что война идет страшная, жесткая, убивающая людей, расползающаяся все дальше и, самое страшное, приближающаяся к границам Советского Союза.
" Нет, наше правительство не допустит войны, а если и нападет враг, то поплатится жестоко и быстро. Мы же самые сильные в мире!", - с такой утешительной для себя мыслью Давид уснул крепким и безмятежным сном.
  На работу Давид уходил рано-рано утром, чтобы успеть со своими помощниками приготовить завтрак для солдат. Лея с детьми еще сладко спали. Выйдя из теплого дома  в темноту осеннего дождливого утра, мужчина поежился от холода и быстрыми шагами направился в сторону расположения части.
  Он шагал по родному, маленькому, такому знакомому каждой улочкой местечку, где он родился и вырос. Изредка навстречу шли люди, которым тоже надо было по роду занятий быть на работе очень рано. Все знали друг другу, приветливо здоровались и, не останавливаясь, торопились по своим делам. На душе у Давида играл торжественный радостный марш от вчерашнего признания дорогой жены. Своих детей он очень любил, был строг в меру, по возможности баловал. Теперь у них с Леей будет еще один малыш. Еще одна радость и продолжение их рода.
  Сам Давид вырос в многодетной семье, был у родителей четырнадцатым  и самым младшим ребенком. Мама родила его в очень почтенном возрасте - почти в пятьдесят лет, будучи уже бабушкой. Старший брат  и две сестры Давида были уже семейными людьми, в их  молодых семьях подрастали свои дети, которые приходились маленькому Давиду племянниками и были старше его по возрасту. Жили голодно, тяжело. Иногда на обед, кроме  вареной в мундире картошки, не было больше ничего. Давиду, как самому младшему, давали еду в первую очередь. А потом мама ставила огромный чугунок  в центре  длинного деревянного стола, и сразу к нему начинали тянуться детские руки, чтобы успеть ухватить картошину по-больше. В маминых глазах была боль и слезы, как же ей хотелось накормить их досыта вкусной едой.
  Папа Давида был потомственным пекарем. Все мужчины в его семье приучались к этому тяжелому и нелегкому труду с малолетства. В городе у них была своя большая семейная пекарня. С раннего утра и до поздней ночи, стоя у горячих, раскаленных печей, они пекли хлеб, булочки, печенье  по своим особым только им известным рецептам. После октябрьской  революции 1917 года большую пекарню разграбили, разбили. Отец со своими братьями открыл  новую маленькую пекарню. Надо было кормить детей, а ничего другого он не умел делать так хорошо и профессионально. Да, и городу нужен был хлеб. Это поняли и те, кто грабил и бил. Поэтому в пекарне появился человек оттуда, от новой власти, который установил свой порядок и следил за всеми работниками.  Жить после революции стало тяжелее. Теперь семья работала не на себя, а  на новую власть, получая за свой нелегкий труд копейки.
   Давид начинал  свою учебу в еврейской школе. Учеба давалась ему легко, особенно математика. Учителя даже выгоняли Давида с уроков, чтобы он не мешал другим решать тяжелые для них примеры и задачи. Мальчик мечтал вырасти и уехать учиться . Очень тянуло его к точным наукам. В 13 лет по всем еврейским законам Давиду устроили праздник бар-мицва. В подарок от отца он получил Талмуд и молитвенные принадлежности. Все проходило очень торжественно в небольшой синагоге возле дома.
   Давид еще учился в школе, когда его четыре старших брата решили покинуть страну и уехать в далекую Америку. Для родителей это был настоящий удар. Но запрещать и удерживать не стали. После всех  пережитых погромов и притеснений они понимали, что дети должны жить в другом мире. Уезжали не только братья Давида, уезжала лучшая молодежь города, которая не нашла себе места в этом новом послереволюционном мире зла и бесчинства. Братья добрались до далекой Америки. Тяжело трудились, и согласно семейным традициям, открыли свою маленькую пекарню. Об этом они писали в родительский дом в своих коротеньких письмах из далекой стороны.
  После окончания школы Давид объявил родителям, что уезжает на учебу в большой город, где есть университет. Но неожиданно родители воспротивились этому порыву молодого человека. Очень не хотели они отпускать от себя на старости лет своего любимого младшего сына.

- Сынок, я уже в возрасте, мне тяжело, а свое дело я должен  передать детям. Твои старшие братья уехали, не оставляй меня и маму,-  умолял отец.

А рядом, сгорбившись и осунувшись то ли от старости, то ли от тяжелого труда, то ли от всего пережитого,  сидела  совсем седая мама. Она тихонько плакала и гладила своего ненаглядного рыжеволосого сына, свою гордость и счастье, своего Давида.
  Он не уехал. Но не только просьбы родителей остановили молодого парня. Была у него в сердце большая любовь к самой красивой девушке в местечке, от которой отказаться он не мог.

Юная модель

      Это обычный каталог. И обычная реклама детского велосипеда. Но есть здесь и  кое-что   необычное. Маленькая юная модель  - это моя внучка.

Надо ли публиковать свои заметки в блоге?

Коротенькое сообщение. Я стала публиковать свои рассказы на других сайтах Интернета параллельно с  этим блогом. За день сотни просмотров и  полученных приятных комментариев.  Здесь тишина.  Я всерьез задумалась прекратить публикации на данном сайте. Какие предложения и пожелания у народа?

Часть 1. Лея

   В маленьком домике было уютно и тепло. Ароматный запах свежеиспеченного  в русской печи хлеба распространялся по кухне. В чугунке, заботливо завернутом в  широкое полотенце, чтобы сохранить тепло, ждал вкусный ужин. Дети по очереди забегали со двора, где они весело играли с шустрым котенком, в дом, чтобы узнать, когда можно будет умыть руки и садиться к столу.

- Скоро, скоро,  потерпите, - отвечала Лея нетерпеливым ребятишкам.

    Она ждала к ужину мужа, а он задерживался на работе.  "Сегодня надо обязательно сказать Давиду о беременности", - подумала женщина. Рада ли она новой жизни, которая зародилась в ней совсем недавно ? Разве так мечтала она прожить свою жизнь?

   Вот так же недавно и она бегала во дворе  родительского дома маленькой девочкой со своими старшими братьями и сестрой. Папа был важным человеком в городе. Маленькая Лея еще не понимала значения многих слов, но очень гордилась своим папой. Он у нее купец первой гильдии . Дома бывал не часто, все больше по своим купеческим делам разъезжал. Строгий был, требовательный и к работникам, и к домашним. А мама всегда была в заботах. Лея родилась восьмым ребенком  в семье. Правда, два старших брата  девочки умерли еще в младенчестве от болезней, поэтому с рождением Леи в семье стало шесть детей. Четыре старших брата, сестра и сама Лея. Спустя несколько лет в семье родились еще два младших брата Леи.  Маме надо было  наварить, накормить, постирать, убрать за всей огромной семьей. Шутка ли двое взрослых и восемь детей! Еще и небольшое хозяйство имелось: куры, корова. Старшие братья Леи помогали маме, чем могли. И дрова в дом носили, и корову пасли на лугу, и кур кормили.
  

   Жила семья не богато, но и не бедствовала. Сыто ели, мягко спали. Одеты всегда были с иголочки. Мама любила чистоту и требовала от детей порядка во всем. Лея и ее старшая сестра рано стали помогать маме на кухне, а потом и в уборке дома. Привычка ежедневно протирать пыль , вытряхивать постельное белье по утрам после сна и мыть полы в доме осталась у Лее на всю ее жизнь.
 

  Семья жила строго по еврейским законом. В пятницу вечером под звуки молитвы зажигались субботние свечи. Старшие братья Леи с папой посещали синагогу по субботам.  Перед каждой трапезой звучала молитва.
  

В городе была еврейская школа  отдельно для мальчиков и отдельно для девочек. Старшие братья изучали кроме различных наук еще и Тору. Все мужчины в семье ходили в ермолках - традиционном еврейском головном уборе.

  Когда и почему пришла беда в дом, маленькая Лея не могла осознать. Она  с сестрой со страхом и ужасом прятались в чулан, когда какие-то чужие дяди приходили в дом, что-то требовали, отбирали, кричали на взрослых, а иногда и били папу. Девочкам было странно, что такой сильный папа не может выгнать этих плохих дядей из их такого уютного, теплого и  родного дома. Лея пыталась узнать у мамы, что происходит, но мама только плакала. Постепенно чужие дяди увели со двора корову, отобрали всех кур. Папа перестал ходить на работу, сидел дома в углу и молился с утра до вечера. Чтобы как-то прокормить детей, мама ходила на рынок, чтобы выменять одежду на еду. Как-то вечером Лея подслушала разговор старших братьев, которые шептались в соседней комнате. Они произносили непонятные  для девочки слова -  свержение царя, революция,  новая власть. Связать все в единое целое в голове у  Леи не получалось, слишком незнакомыми и чужими были эти слова. Спросить у братьев не решалась,  только тихонько перешептывалась со старшей сестрой Молкой. Но и сестра, которая  была старше на два года  и уже ходила в школу, не могла ничего ей объяснить.

  От тяжелых воспоминаний Лею отвлекли голоса сына и дочки, которые с радостными криками вбежали в дом :

-  Папа, папочка вернулся с работы!

Вслед за детьми на пороге появился Давид. Высокий, худой, красивый. Несмотря на усталость, мужчина  первым делом обнял старшего сына, взял на руки маленькую любимую дочку. А они со всей своей детской непосредственностью смотрели на отца влюбленными глазами, радовались и смеялись. Лея даже приревновала детей к мужу. Непонятная обида всколыхнулась в груди: "Все для них делаю, а к мужу тянутся больше".

- Мыть всем руки и к столу, ужин уже остывает - скомандовала Лея детям .

Давид  бережно опустил на пол дочку и подошел к жене, поцеловал. Голубые глаза смотрели на Лею с нежностью и любовью. Муж у нее был  голубоглазый и рыжеволосый, или "неудачный блондин", как любил шутить сам над собой Давид. Их двое старших детей  родились с карими глазами и темными волосами, как  у Леи. "Может быть третий ребенок родится рыжим! ",- подумала женщина, вспомнив, о чем собиралась рассказать Давиду.
  

После ужина, умыв и уложив детей спать, Лея призналась мужу в новой беременности.

- Ты моя любимая, самая хорошая на свете. Я очень счастлив, - Давид обнял и бережно поцеловал жену в губы.

Было видно, как он рад и горд, что станет отцом в третий раз.

- Почему ты грустишь, Лея? Это же такое счастье - наши с тобой дети.

- Времена тяжелые, как-то не по себе, - ответила Лея тихо.

- Главное, что мы вместе, я работаю, все будет хорошо,- стал успокаивать жену Давид, хотя в словах Леи была горькая  правда.

Очень неспокойно было в мире. Ох, как не спокойно.

- А когда срок рожать? Знаешь уже? - спросил жену.

-  Да. В июне следующего года, - ответила Лея, прижимаясь к мужу, - В июне 1941 года у нас должен родится малыш. И, конечно, все будет у нас хорошо. Я тебя очень люблю, мой неудачный блондин.

Воспоминания. Часть 26. Заключительная

  Мне очень хотелось, чтобы на свое пятидесятилетие моя мама уже была дома, окрепшая и выздоровевшая. Но жизнь распорядилась по-другому. Воспалительный процесс в организме мамы не хотел отступать, и поэтому она должна была оставаться в ненавистной больнице. Мы сделали попытку с мамой обратиться к врачу, чтобы он отпустил ее домой хотя бы на один день. Сперва врач был непреклонен, но затем согласился отпустить  маму ровно на сутки домой.

  Мы не планировали приглашать гостей. Очень хотелось, чтобы мама просто побыла дома, отдохнула от больницы душой и телом. Но все же я решила приготовить праздничный стол, не сказав маме ни слова. Закупила заранее продукты, отстояв море времени в многочисленных очередях. Накануне дня рождения мамы я почти весь день простояла на кухне, готовя различные вкусности. После вечернего посещения мамы в больнице, уложив спать дочку, я занялась выпечкой коржей на торт "Наполеон". Это заняло много времени, но результатом я осталась довольна. Коржи получились красивые, один в один. Легла спать уже поздно за полночь, а с утра, позавтракав, мы с дочкой  поехали в больницу забрать маму.

  Вернувшись домой, первым делом сделали для мамы ванну. Телефон звонил постоянно, все хотели узнать, как мама  и когда можно подойти в больницу, чтобы поздравить ее лично. И очень радовались, что мама в этот день дома, и можно прийти вечером к нам домой. Пока мама отдыхала и наслаждалась общением с внучкой, я продолжила готовку. Закончила торт, намазав его кремом. Доварила горячие блюда, дорезала салаты. Все спорилось. Бывает так, что готовишь и что-то идет не так. То пережаришь, то пересолишь, то крем не взбивается, как надо. А тогда все получалось!

 Вечером стали приходить гости. Если честно, мы не ожидали, что соберется столько людей. Это были и мамины подруги, и женщины с работы, и соседи, и родные.  Входная дверь не закрывалась. В нашей однокомнатной квартирке не осталось свободного места. Пришлось брать табуретки у соседей. Как же мама была счастлива! А я была рада за нее. День рождения получился замечательным. Единственное, что нас напрягало: утром надо было возвращаться в больницу. Но мы не переставали верить, что наступить тот день, когда  мама вылечиться окончательно и вернется к нормальной жизни.

 Через две недели мы отмечали день рождение доченьки. Нашей малышке исполнилось два года. Так хотелось встречать этот день по другому, но жизнь распоряжалась по своему.
Новый год тоже прошел  незаметно. Единственное, что я  смогла : отвела дочку на утренник в садик, где работала сестра мужа.

     Сохранилась фотография. Я с дочкой под новогодней елкой. Встречаем 1987 год.

  Мамино выздоровление шло очень медленно. Но все таки с каждым днем ей становилось легче. Болезнь отступала. Уже в конце января моя мама и свекровь стали просить и настаивать, чтобы я вернулась к мужу.  И после долгих споров, я сдалась на их уговоры. Где-то в начале марта мы с дочкой уехали к себе домой к мужу и папе, оставив маму еще в больнице. Единственное, что меня успокаивало  тогда: врач сказал, что скоро отпустит маму домой совсем.

 Преодолев опять две пересадки в поездах, мы  с дочкой вернулись в Черняховск. Как же опять было волнительно это состояние возвращения! Мы были одновременно и счастливы, и растеряны. Долгая разлука давала о себе знать. Совместная жизнь начиналась заново!

 И каково мне было недели через две услышать от мужа, чтобы я собирала чемоданы.

- Зачем, куда?

- Собирайся к маме.

Первая страшная мысль, которая пришла в мою уставшую голову: "Он нас разлюбил".

- Ну, что ты, дурочка, себе напридумала, - стал успокаивать меня муж, увидев мое состояние, - мы едем в отпуск.

- Но ведь у тебя не был запланирован отпуск сейчас.

- Да. Это полная неожиданность. Сегодня на  утреннем построении объявили, что меня переводят на новое место службы. Летом я убываю в Германию. Поэтому отпуск перенесли на март-апрель.

 Ну, что тут поделаешь? Знала за кого замуж выходила! Собрав чемоданы в очередной раз, мы уехали в отпуск к родителям. Как раз из больницы выписали мою маму.  Болезнь отступила. Через какое-то время мама вернулась на работу и смогла доработать до пенсии.

 А мы с мужем и дочкой после отпуска вернулись домой, чтобы начать собирать контейнер для переезда к новому месту службы мужа. Но это уже другие истории!!! Спасибо всем, кто был со мной все это время  и ждал продолжения. До новых встреч!