Часть 24. Первая неделя

  Состав еще не успел набрать скорость, отправившись в свой страшный и неизвестный путь от железнодорожного вокзала города Жмеринка, как раздался характерный гул самолетов, а затем  послышались далекие, но сильные взрывы.

- Наверно, вокзал бомбят! - воскликнул кто-то с ужасом.

- Или город! - высказал свое предположение другой голос.

  Люди в теплушке, схватив детей и нехитрые пожитки, сгрудились около открытых дверей вагона, готовые в любую секунду выпрыгнуть из поезда и бежать в разные стороны. Лею с детьми пропустили вперед. Одной рукой она прижимала к груди малышку, вторую руку протянула Нюсеньке, Шмулик держался за подол материнской юбки. Этенька оказалась самой младшей в этом вагоне, а может быть и во всем составе. Поэтому молодой женщине с грудничком оказывали всяческую помощь, поддерживая под руки, чтобы она с ребенком не упала от раскачивания вагона.

- Почему не останавливают состав? - раздавались со всех сторон перепуганные голоса.

  Торможение эшелона произошло слишком резко. Противный скрежет железных колес разрезал воздух. Кто-то из стоящих людей не удержался на ногах. Раздались крики, и в дверных проемах началась давка. Все торопились покинуть вагоны. Лее с детьми помогли спуститься  на землю. И они побежали вместе со всеми, не разбирая дороги, спотыкаясь, падая, и опять вставая, только бы подальше от стоящего на путях в ожидании своей участи эшелона.

- Тетя, сюда,- услышала голос племянника. Миня показывал Лее на небольшой овражек.

- Нюся, Шмулик, ложитесь рядом с Миней, пожалуйста, быстрее,- уговаривала  детей женщина, накрывая своим телом.

  Взрывы продолжали раздаваться со всех сторон. Казалось, что сотни вражеских самолетов поднялись в воздух одновременно, сея смерть и ужас. Но видимо в этот раз главной мишенью для фашистов стал вокзал города. Там, где еще несколько минут назад стоял состав, на котором ехали Лея с детьми, теперь рвались бомбы. Там на вокзале остались сотни людей, желающих эвакуироваться. Там стояли эшелоны с техникой и солдатами, направляющимися на фронт. Там находились госпиталь, служба Красного Креста, полевая кухня, цистерны с водой. Враг методично наносил удары и по железнодорожным путям, чтобы прервать сообщение между тылом и фронтом. Гул, взрывы. Гул, взрывы. Они были такой силы, что казалось вот-вот лопнут барабанные перепонки. Запах гари и дыма не давали дышать. Это, казалось, уже никогда не закончится.

  Тишина наступила внезапно, оглушив своей пронзительностью. "Неужели, всё? Мы живы!",- пронеслось в голове у Леи.

- Дети, вы как?

- Мама, не волнуйся,- ответил Шмулик.

- Хочу до дому, хочу до тата, хочу до дому, хочу до тата, - Нюсенька зарыдала, отталкивая от себя брата и маму, причитая на украинском языке, обращаясь только к Давиду, любимому папочке, который почему-то был сейчас не с ними. Ребенок не знал и не понимал, почему папа оставил ее - свою любимую доченьку, бросил  ее в такой час и даже не попрощался.

 Девочку невозможно было успокоить, она не слышала обращенных к ней слов. Лея попыталась обнять ребенка, прижать к себе. Но в ответ раздавались новые рыдания и всхлипы. Слезы катились из детских глаз, разрывая сердце молодой матери на мелкие кусочки.

- Татуся, тато ! -  громко звала девочка отца.

" Мама, мамочка!", - взывала к Перл Лея, ища мысленно поддержку и защиту у своей матери.

  Вслед за младшей сестрой заплакал Шмулик. Он не хотел расстраивать маму, но больше не мог сдерживать свой страх. Теперь Миня пытался всех успокоить. Еще сам совсем подросток, оторванный от своей родной семьи, он должен был помогать тете и своим маленьким сестренкам и брату. Неловко обнял, прижал к себе Нюсеньку. Девочка перестала рыдать, только продолжала всхлипывать, вздрагивая всем телом.

  К действительности всех вернул громкий окрик.

- По вагонам !

  Собрав последние силы, они встали и направились к уже ненавистной теплушке навстречу новым испытаниям.

  Уже давно все сидели в вагоне на своих местах, а состав никак не отправлялся. В этот раз судьба отнеслась ко всем, находящимся в этом эшелоне, благосклонно. Не было ни убитых, ни раненых. Разве только страх и ужас переполняли до краев сердца людей. И  больше всего пугала страшная неизвестность. Хотелось побыстрее уехать от войны. Вырваться из объятий смерти, боли и горя.

  Медленно поехали. Люди вздохнули с облегчением. День клонился к закату. Жара стала спадать. К вечеру собрались тучи, и пошел неспешный мелкий летний дождь, затекая капельками влаги внутрь теплушки. Кто-то догадался подставить кружки и котелки, чтобы собирать дождевую воду.

 - Пригодиться хоть руки помыть! Надо беречь воду!

  Укладывались, как могли на ночь. Спать на деревянных грубых нарах было неудобно, тесно. Лея подложила под голову старшим детям котомки с одеждой. Они вынуждены были лечь валетом, прижавшись друг к другу. Сама придерживала одной рукой младшую дочку, вторую руку подставила под голову. Миня расположился на полу теплушки рядом с нарами.

  Лея, несмотря на усталость и пережитый страх, долго не могла уснуть. Только утром они уехали из родного дома, а казалось, что прошла уже вечность.

"Как родители, где Давид?", - мысли теснились в голове, мешая спать.

 Жесткие доски давили, тело ныло от боли. Лея боялась пошевелиться, повернуться на другой бок, чтобы не разбудить никого. Заплакала Этенька. Распеленала, и как могла протерла худенькое тельце малышки, переодела, села кормить, глядя в открытую дверь теплушки. Дождь закончился. В небе ненадолго появились звезды. Июньская короткая ночь быстро уходила, освобождая свое место новому дню - 29 июня 1941 года.

   Давид тоже не спал в эту ночь. А вернее не спали все бойцы, выжившие днем раньше после жестокой бомбардировки вражескими самолетами их эшелона. Вчера они  все вместе укрылись в лесу, чтобы переночевать и решить что делать дальше, куда идти. Раним утром услышали мотоциклетный рокот и чужую речь. Долго не могли поверить, что враг уже так близко и шагает, не прячась, по их родной земле.

- Надо скорее к своим возвращаться, - сказал кто-то из бойцов.

   Только никто не знал, где свои и как к ним дойти.

- Предлагаю пробираться через лес, на дорогу выходить опасно.

  Практически без еды и воды, скрываясь в густых зарослях леса, натирая ноги до мозолей, они шли почти весь день.

- Впереди село,- радостно сообщил боец, который возглавлял колонну.

- Заходить опасно, надо разведать что и как.

  Вернулись разведчики. Им повезло. Немцы еще не добрались до маленького села. Смогли раздобыть немного еды, которой поделились добрые люди. Старик, местный житель, вызвался проводить их через лес к городу. Продолжили путь, пока не наступила темнота. Ночью, выставив дозорных, легли отдохнуть. Пошел дождь. Промокла одежда, гудели ноги, стертые в кровь. Но как только стало светать, сразу продолжили свой путь. Очень торопились успеть быстрее врага добраться к своим.

- Скоро город, надо бы проверить обстановку,- обратился к бойцам старик.

- Мы опоздали, вокруг города немцы,- разведчики вернулись расстроенные.

- Что делать? Мы здесь не можем оставаться. И без оружия идти на врага тоже не получится.

- Есть еще одна дорога, - вызвался старик,- через горный хребет. Давненько я там не ходил. Надеюсь фрицы туда не сунуться без проводника.

Советовались недолго. Другого пути все равно не было. Было решено идти.

- А какой сегодня день, народ? Потерялся я в числах.

- 29 июня, воскресенье.

С начала войны прошла уже неделя. Только одна неделя. Первая неделя страшной войны.

                                               Налет немецких бомбардировщиков.
                         

   Железнодорожная станция  в одном из городов Украины после бомбардировки.