Исторические факты.
"Утром 7 июля 1941 немецкие танки и пехота прорвались к южной окраине города Староконстантинов, но были остановлены. Вслед за этим началось немецкое наступление на северо-западной окраине, при отражении которого советские войска захватили пленных из 9-й пехотной дивизии вермахта. В дальнейшем, немецкое командование перегруппировало силы, и после авианалёта на город, в котором участвовали 50 самолётов люфтваффе, и артиллерийско-миномётного обстрела, начало новую атаку на город. В связи с осложнением обстановки на фронте и выходом немецких танковых частей в район Любара ( Житомирская область) по приказу командира 37-го стрелкового корпуса С. П. Зыбина вечером 8 июля 1941 года началось отступление Красной Армии, последними утром 9 июля 1941 года покинули город прикрывавшие отход основных сил подразделения 100-го разведбатальона 80-й стрелковой дивизии, и город Староконстантинов был оккупирован немецкими войсками."
Лея почти не спала ночью. Младшая дочка Этенька вела себя беспокойно, капризничала и плакала. Приходилось держать ребенка на руках и укачивать, прижимая к груди. Удалось уснуть только на рассвете. Приснился родной город, родительский дом. Что-то говорила, плача, мама, но Лея не могла разобрать ее слов. Отец сидел за большим столом на кухне, держал в руках керосиновую лампу и звал своих детей по именам. Потом родители обнявшись, стали уходить из дома.
- Папа, куда идти?- спросила Лея.
- Ты, дочка, не слушай маму, иди своей дорогой. А мы тут сами справимся,- ответил старый Зюсь, освещая дорогу лампой в темноте себе и Перл.
- А вы как же?
"Утром 7 июля 1941 немецкие танки и пехота прорвались к южной окраине города Староконстантинов, но были остановлены. Вслед за этим началось немецкое наступление на северо-западной окраине, при отражении которого советские войска захватили пленных из 9-й пехотной дивизии вермахта. В дальнейшем, немецкое командование перегруппировало силы, и после авианалёта на город, в котором участвовали 50 самолётов люфтваффе, и артиллерийско-миномётного обстрела, начало новую атаку на город. В связи с осложнением обстановки на фронте и выходом немецких танковых частей в район Любара ( Житомирская область) по приказу командира 37-го стрелкового корпуса С. П. Зыбина вечером 8 июля 1941 года началось отступление Красной Армии, последними утром 9 июля 1941 года покинули город прикрывавшие отход основных сил подразделения 100-го разведбатальона 80-й стрелковой дивизии, и город Староконстантинов был оккупирован немецкими войсками."
Лея почти не спала ночью. Младшая дочка Этенька вела себя беспокойно, капризничала и плакала. Приходилось держать ребенка на руках и укачивать, прижимая к груди. Удалось уснуть только на рассвете. Приснился родной город, родительский дом. Что-то говорила, плача, мама, но Лея не могла разобрать ее слов. Отец сидел за большим столом на кухне, держал в руках керосиновую лампу и звал своих детей по именам. Потом родители обнявшись, стали уходить из дома.
- Папа, куда идти?- спросила Лея.
- Ты, дочка, не слушай маму, иди своей дорогой. А мы тут сами справимся,- ответил старый Зюсь, освещая дорогу лампой в темноте себе и Перл.
- А вы как же?
- Не знаю, дочка,- и после некоторых раздумий ответил Лее,- к братьям твоим пойдем. Они нас уже давно ждут.
От сна женщину разбудил плач ребенка. Она вернулась в страшную реальность, но сон не отпускал. Лея так явно ощутила тревогу родителей, что не осталось никаких сомнений: что-то у них случилось. В который раз вздохнула с сожалением, не понимая, как решилась уехать с детьми, оставив дома стареньких родителей в такой момент. "И самой было бы легче, и родителям спокойно",- подумала она.
А Григорий Маркович уже выводил на стене теплушки новое число - 9 июля 1941 год. Не могла Лея в то утро знать, что ее родной город после тяжелых кровопролитных боев был оставлен Красной Армией. Но душою почувствовала: случилось что-то ужасное.
Перл, Зюсь и Айзик последние несколько дней практически не выходили из подвала соседнего дома. Того самого подвала, в котором 25 июня родилась их младшая внучка и племянница. Постоянные не прекращающие бомбардировки вражеской авиации не давали даже поднять голову. Совсем рядом с городом были слышны звуки ближнего боя. Под утро стало вдруг тихо. Выходили из подвала, оглядываясь и прислушиваясь, не веря наступившей тишине. Город было не узнать. Развалины домов, разбитые дороги, тела погибших. Направились к своему дому с надеждой, что он не пострадал. Им повезло. Бомба упала в соседнем дворе. Там на месте дома зияла сейчас огромная воронка. Осколки бомбы, разлетаясь, задели одну из стен их дома. После осмотра стало понятно, что жить можно. Мужчины стали прибирать отвалившиеся куски штукатурки, расставлять на место упавшие вещи. Перл поспешила в сарай, чтобы накормить кур и дать им воды.
Неожиданно послышался топот сапог и чужая речь. Немцы спокойно и уверенно шагали по городу. Теперь они здесь хозяева. Теперь они устанавливают здесь свои порядки. Смельчаки из местного населения, крадучись, подходили к центральной дороге. Немцы приветливо махали им руками и кидали конфеты. На одном из перекрестков колонну немцев встречали хлебом-солью представители националистической партии Украины. Девушки в украинских национальных костюмах кидали цветы своим "освободителям".
На улицах города среди руин и разрухи зазвучала музыка в честь новых хозяев жизни.
Айзик молча наблюдал за происходящим. Глядя на этот праздник встречи, у него появилась уверенность, что теперь он сможет взять у новой власти разрешение на выезд в Польшу к своей семье. Он смело шагнул навстречу одному из офицеров, шедшему впереди колонны. Его сразу оттеснили, не давая приблизится. Вспоминания все свои знания немецкого языка, мужчина пытался объяснить свою проблему. Раздался смех. Офицер, ухмыльнувшись, с презрением процедил: "Юде?". Айзик не поняв еще смысл вопроса, кивнул головой. В следующее мгновение он получил сильнейший удар сапогом в живот. Офицер что-то сказал своим помощникам. Один из них на русском языке обратился к Айзику.
- Разберемся, не волнуйся, получишь все что полагается.
Затем последовали команды к кому-то из представителей местной власти.
- Так точно, господин офицер,- отчитался местный националист, и сразу передал первый приказ по городу.
- Всех евреев согнать на расчистку дорог и уборку помещений для размещения немецких войск. Вести для евреев контрибуцию, отобрать у них живность, драгоценности. За исполнением приказа буду следить лично.
Сомнений в происходящем не осталось. Айзик отчетливо понял, что все эти годы напрасно ждал вестей от любимой жены, детей и братьев из Польши. Он пожалел, что не послушал Лею и не уговорил родителей уехать из города. Но теперь поздно было что-то менять, надо было попытаться выжить сегодня и сейчас.
Несколько дней Айзик с другими молодыми и здоровыми мужчинами с утра до позднего вечера расчищал дороги от завалов. Молодых женщин забрали на побелку казарм и мытье полов. Тех, кто отказался исполнять приказы новой власти, собрали на площади, подогнали грузовики и вывезли людей в неизвестном направлении. Больше их никто не видел в городе. В течении нескольких дней отобрали из еврейских домов всю еду, живность и драгоценности. Перл успела спрятать в огороде хлеб, чтобы покормить сына.
- Нам надо завтра освободить свой дом, сынок. Всех евреев собирают за мостом. Просили явиться с документами и вещами. Что же это будет?, - запричитала Перл.
- А еще я пришила к твоей рубашке желтую звезду Давида. Ее надо носить обязательно всем евреям. Без нее нельзя появляться в городе.
На следующий день всех евреев маленького украинского городка Староконстантинов согнали за рекой Икопоть. Впервые они услышали слово - гетто. Стали расселять по тесным домам за мостом. Огородили территорию колючей проволокой. Назначили старших. Перл искала среди толпы Моисея и Песю. Хотела узнать есть ли новости от Давида. Нашла только Моисея. Он постарел еще больше. Сгорбленный и уставший, произнес:
- Нет больше Песи. Она не могла идти, у нее же больные ноги. Они не дали помочь ей, - старик заплакал навзрыд, по-детски утирая слезы от нестерпимой душевной боли, - от Давида новостей не было. А от Леи есть известия?
- Нет, Моисей, ничего неизвестно.
- Она была права, когда уехала. Давиду повезло с женой. Буду молиться за них, - это была самая большая искренняя похвала в адрес невестки от Моисея.
Для всех евреев города началась новая страшная жизнь за колючей проволокой в гетто.
А Григорий Маркович уже выводил на стене теплушки новое число - 9 июля 1941 год. Не могла Лея в то утро знать, что ее родной город после тяжелых кровопролитных боев был оставлен Красной Армией. Но душою почувствовала: случилось что-то ужасное.
Перл, Зюсь и Айзик последние несколько дней практически не выходили из подвала соседнего дома. Того самого подвала, в котором 25 июня родилась их младшая внучка и племянница. Постоянные не прекращающие бомбардировки вражеской авиации не давали даже поднять голову. Совсем рядом с городом были слышны звуки ближнего боя. Под утро стало вдруг тихо. Выходили из подвала, оглядываясь и прислушиваясь, не веря наступившей тишине. Город было не узнать. Развалины домов, разбитые дороги, тела погибших. Направились к своему дому с надеждой, что он не пострадал. Им повезло. Бомба упала в соседнем дворе. Там на месте дома зияла сейчас огромная воронка. Осколки бомбы, разлетаясь, задели одну из стен их дома. После осмотра стало понятно, что жить можно. Мужчины стали прибирать отвалившиеся куски штукатурки, расставлять на место упавшие вещи. Перл поспешила в сарай, чтобы накормить кур и дать им воды.
Неожиданно послышался топот сапог и чужая речь. Немцы спокойно и уверенно шагали по городу. Теперь они здесь хозяева. Теперь они устанавливают здесь свои порядки. Смельчаки из местного населения, крадучись, подходили к центральной дороге. Немцы приветливо махали им руками и кидали конфеты. На одном из перекрестков колонну немцев встречали хлебом-солью представители националистической партии Украины. Девушки в украинских национальных костюмах кидали цветы своим "освободителям".
На улицах города среди руин и разрухи зазвучала музыка в честь новых хозяев жизни.
Айзик молча наблюдал за происходящим. Глядя на этот праздник встречи, у него появилась уверенность, что теперь он сможет взять у новой власти разрешение на выезд в Польшу к своей семье. Он смело шагнул навстречу одному из офицеров, шедшему впереди колонны. Его сразу оттеснили, не давая приблизится. Вспоминания все свои знания немецкого языка, мужчина пытался объяснить свою проблему. Раздался смех. Офицер, ухмыльнувшись, с презрением процедил: "Юде?". Айзик не поняв еще смысл вопроса, кивнул головой. В следующее мгновение он получил сильнейший удар сапогом в живот. Офицер что-то сказал своим помощникам. Один из них на русском языке обратился к Айзику.
- Разберемся, не волнуйся, получишь все что полагается.
Затем последовали команды к кому-то из представителей местной власти.
- Так точно, господин офицер,- отчитался местный националист, и сразу передал первый приказ по городу.
- Всех евреев согнать на расчистку дорог и уборку помещений для размещения немецких войск. Вести для евреев контрибуцию, отобрать у них живность, драгоценности. За исполнением приказа буду следить лично.
Сомнений в происходящем не осталось. Айзик отчетливо понял, что все эти годы напрасно ждал вестей от любимой жены, детей и братьев из Польши. Он пожалел, что не послушал Лею и не уговорил родителей уехать из города. Но теперь поздно было что-то менять, надо было попытаться выжить сегодня и сейчас.
Несколько дней Айзик с другими молодыми и здоровыми мужчинами с утра до позднего вечера расчищал дороги от завалов. Молодых женщин забрали на побелку казарм и мытье полов. Тех, кто отказался исполнять приказы новой власти, собрали на площади, подогнали грузовики и вывезли людей в неизвестном направлении. Больше их никто не видел в городе. В течении нескольких дней отобрали из еврейских домов всю еду, живность и драгоценности. Перл успела спрятать в огороде хлеб, чтобы покормить сына.
- Нам надо завтра освободить свой дом, сынок. Всех евреев собирают за мостом. Просили явиться с документами и вещами. Что же это будет?, - запричитала Перл.
- А еще я пришила к твоей рубашке желтую звезду Давида. Ее надо носить обязательно всем евреям. Без нее нельзя появляться в городе.
На следующий день всех евреев маленького украинского городка Староконстантинов согнали за рекой Икопоть. Впервые они услышали слово - гетто. Стали расселять по тесным домам за мостом. Огородили территорию колючей проволокой. Назначили старших. Перл искала среди толпы Моисея и Песю. Хотела узнать есть ли новости от Давида. Нашла только Моисея. Он постарел еще больше. Сгорбленный и уставший, произнес:
- Нет больше Песи. Она не могла идти, у нее же больные ноги. Они не дали помочь ей, - старик заплакал навзрыд, по-детски утирая слезы от нестерпимой душевной боли, - от Давида новостей не было. А от Леи есть известия?
- Нет, Моисей, ничего неизвестно.
- Она была права, когда уехала. Давиду повезло с женой. Буду молиться за них, - это была самая большая искренняя похвала в адрес невестки от Моисея.
Для всех евреев города началась новая страшная жизнь за колючей проволокой в гетто.
Дед моего мужа, еврей, воевал, прошел всю войну, а жена его с детьми осталась во взятом немцами Харькове, пережила весь кошмар, они с Гурченко соседки, все один раз чуть в душегубку не попали (кстати, душегубка ж харьковское изобретение немцев). Тяжело читать военные будни, но там хотя бы одна смерть, а будни в тылу читаются особенно тоскливо, унижения и смерть повсюду рядом
ОтветитьУдалитьВойна - это страшно.Тяжело было всем. И на фронте, и в эвакуации, и в оккупации. Выживали везде, пытались выжить. Я читала книгу Гурченко "Аплодисменты", где она описывали голодные и тяжелые годы войны. Как пела немцам, как воровала. Для евреев ситуация в условиях оккупации была совсем тупиковая. Практически никто не остался в живых под немцами.
ОтветитьУдалить