Воспоминания . Часть 14.

   Когда я вернулась домой из клиники, все обитатели нашего временного жилья были дома. Тетя Люба  лежала на своей кровати и стонала. Увидев, что я вернулась из больницы, она приподнялась и закричала дурным голосом :

- Они ее убили, зарезали мою кровинушку. Убийцы! Я найду на них управу,  я посажу их в тюрьму !!! - она кричала, а  на меня смотрели потухшие заплаканные глаза пожилой  несчастной женщины, которую было жалко до глубины души.
Потом  сильные рыдания, и уже другим голосом :

- Что я скажу своей маленькой внучке, я забрала у нее маму, ее любимую мамочку. Зачем мы приехали сюда? Зачем? За что?
 

   Мы все вместе пытались успокоить женщину. Но разве можно успокоить  мать, которой только, что сказали о смерти ребенка.

   Вера и Галина Сергеевна шепотом спрашивают у меня, как прошла операция у моей мамы. Я так же тихо рассказываю им обо всем. Вера вдруг говорит, что из-за тромба у ее мамы наступило ухудшение уже в санатории, почти через месяц после операции.

- Что-то стало с одной ногой и рукой, поэтому маму вернули в клинику. Здесь проводят дополнительное лечение. Тромбы - это очень опасно. Если тромб оторвется и попадет в сосуды головы, то человек может умереть. А если в сосуды конечностей, то может парализовать человека навсегда, - со знанием дела объясняет мне Вера.

" Только не это", - проносится в моей голове.

  Я устала за всю последнюю неделю. Так хочу отдохнуть от всех и от всего, но это совершенно невозможно. Тетя Люба вдруг встает с кровати и, обращаясь ко всем, просит помочь ей собрать одежду  для Клавы.

- Клава в морге, просили передать одежду. Я не могу сама ничего. Руки опускаются от бессилия.

  Кроме  небольшой одноэтажной поликлиники рядом с основным  шестиэтажным зданием клиники Амосова на заднем дворе находилось еще одно помещение. Это морг. Здание морга расположено так, чтобы его не было видно из окон больницы. Но оно есть  и работает без перерыва. Здесь трудятся врачи патологоанатомы, которые обязаны делать вскрытие каждому поступившему телу из больницы. На основании вскрытий делаются выводы, накапливается бесценный опыт для хирургов. Еще одна особенность этого морга: тела умерших должны быть доставлены к месту захоронения практически по всей огромной территории СССР. Работники морга готовят тела к отправке, моют, одевают и в цинковых гробах отправляют на вокзал, откуда в багажных вагонах поездов перевозят по нужному адресу.

 - Люба, ты приготовила одежду для Клавы ? - спрашивает Галина Сергеевна.

- Есть пару платьев. Клава в одном приехала сюда и одно на смену.

- Я спрашиваю про другую одежду. Разве вы не взяли на всякий случай всё необходимое, новое и нарядное.

- Нет, - отвечает тетя Люба, - мы же не знали. Мы надеялись на лучшее.

Я замираю от резких и холодных слов Галины Сергеевны. Но вдруг перед собой вижу  несчастную, одинокую и страдающую женщину.

- А я взяла для своего деда всё новое. Костюм, рубашку, галстук, нижнее белье, носки. Дед не знает даже. А я должна быть готова. У него очень тяжелая операция впереди. Врачи дают только 10 процентов гарантии на хороший исход. Мне уже за 70, где мне взять силы, если с дедом беда приключится. Вот и приготовила все заранее.

Все вместе выбираем наиболее подходящее платье для Клавы, нижнее белье. Складываем в пакет.

- Завтра с утра отнесу. И еще хочу поговорить с доктором. А вечером надо позвонить внучке.

  И опять рыдания переходят на крик. Это невозможно слышать. Мы с Верой решили выйти на свежий воздух и немного прогуляться. Тем более, что к шести часам мне надо быть в клинике, узнать, как мамино самочувствие. Вера тоже собирается вечером к маме.

  К шести часам я в клинике. Со страхом жду выхода врача из реанимации.

- Ваша мама пришла  в себя после наркоза, состояние стабильное, есть небольшая температура. Приходите завтра к девяти. Следующий.

   После больницы тороплюсь на телеграф. Надо сообщить всем родным, что маму прооперировали. И  еще очень хочу знать, как там моя маленькая доченька. Как же я скучаю за ней!

   И опять ночь. И опять бессонная. Я провела в Киеве больше трех недель, и практически не спала. Для сна мне нужен покой и тишина. А тут постоянные внутренние переживания, волнения, страхи. И еще жуткие внешние раздражители.

   И опять утро нового дня. В 9 часов я уже жду в фойе клиники врача.

- Вашей маме можно чистый куриный бульон. Нежирный  и не наваристый. Можно принести в стеклянной банке. Пока она в реанимации будет питаться только бульоном.

Прямо из больницы бегу на автобусную остановку, чтобы доехать в ближайший супер. Как хорошо, что в Киеве можно было, простояв в очереди, купить эту "синюю" худую птицу.         

В одни руки давали две курицы, но мне некуда взять две. Холодильника у нас нет.
Дома  мою, чищу,  разрезаю курицу,  ставлю варить  из нее бульон. Почему-то даже разговариваю с той курицей и прошу ее :

- Помоги моей мамочке, пусть у нее появятся силы.

   Примерно в это же  время появляется тетя Люба.

- Я была в клинике.  Я встречалась с хирургом, который убил мою доченьку. Я сказала ему прямо в лицо, что он убийца и зарезал Клаву.

   Я не знаю, что надо говорить в таких случаях. Мне очень жалко тетю Любу. Но я с ужасом думаю о  врачах, которые каждый день должны идти к операционному столу.  Где  брать  им душевные силы, как самим не сломаться, выдержать.

   - Представляешь, он извинялся. Моей дочки больше нет, а он извиняется.

    После небольшой паузы  тетя Люба продолжает :

- Я была в морге, все оформила. Я сегодня уже могу уезжать. Они там сами переправят гроб до нашего города. Хочу быть раньше, чтобы успеть приготовиться к похоронам. Пусть у тебя все будет хорошо, береги маму.

  Мы прощаемся с тетей Любой, но я помню ее всю свою жизнь. И часто думаю про маленькую дочку Клавы, и  очень надеюсь, что она стала хорошим человеком, как хотела ее мама.

Бульон готов. Жду пока остынет, переливаю в банку, которую  мне дает наша хозяйка. Теперь бегом в клинику, чтобы передать банку в реанимацию.


 Еще пару дней мама находилась в отделении реанимации. И вот настает утро, когда врач произносит:

- Ваша маму уже перевели в обычное отделение. Можете оформить пропуск и подняться на шестой этаж.

    Я летела в отделение. На посту узнаю у медсестры номер  палаты и мчусь к маме, чтобы скорее обнять и поцеловать, и прижаться, и не расставаться.