Воспоминания . Часть 11.

   Я спешу домой. Надо постирать скопившееся грязное белье, пока у меня  появилось свободное время. Сперва принести воду из колонки, нагреть ее в чайнике. Стираю  руками на улице в миске, хорошо, что днем в конце сентября еще тепло и солнечно. Теперь можно пойти пообедать в уже знакомую столовую. Кормили там, кстати, неплохо. В этой столовой я питалась в обед всё то время, которое  мы провели в Киеве, конечно, кроме выходного дня, который полагался работникам столовой раз в неделю.
  Я ни разу не упомянула про Чернобыль. В то время ни о чем, кроме предстоящей  маме операции, не думала. Да, я замечала, что раз - два в день мыли водой со специальными растворами с помощью шлангов улицы возле общественных мест ( магазин, столовая, почта). Яблоки висели на яблонях потому, что жителям Киева рекомендовали их не есть. В нашем жилье не было телевизора, радио. Мы не знали, что происходит в мире. Весь мир для нас умещался в маленьком пространстве под названием клиника Амосова.
  В тот же день я зашла к хозяйке и попросила дать мне правильный адрес дома, в котором мы живем. Я написала и отправила  письмо мужу. Позвонить с  местного телеграфа я могла только свекрови, папе, своей тете и маминой подруге.  Еще зашла  в магазин купить какие-то продукты. И осталось время немного отдохнуть перед тем, как вечером пойду навестить маму в больнице. Только, когда прилегла на страшно неудобную кровать, почувствовала,  как устала после бессонной ночи в поезде и от всяких дел.
   Вечером мама сказала мне, что уже назначен день операции. Послезавтра в 8 утра. Если не ошибаюсь в дате, то это 29 сентября 1986 года. В тот момент у меня внутри что-то сжалось в комок, как у пружины, а  разжиматься не собиралось. Это чувство сопровождало меня всё то время, которое мама находилась в больнице.

Утром следующего дня делали операцию Клаве. Накануне моя мама заходила к ней в палату, чтобы пожелать удачи.
 

- Спасибо. Будем надеяться, что всё пройдет хорошо, - поблагодарила мою маму женщина.

В  после обеденное время, когда я отдыхала, из больницы пришла уставшая, но довольная тетя Люба.

- Операция прошла успешно. Врач доволен. Клавушка уже в реанимации. Очень хочу вечером позвонить внучке. Клава перед операцией написала ей письмо. Ты бы не могла сходить со мной на телеграф,  Женя? Я плохо вижу, как же я читать письмо смогу.

- Хорошо, тетя Люба,  вернусь вечером от мамы, и мы позвоним обязательно вашей внучке, - пообещала я пожилой женщине, - а вы вечером разве не пойдете в больницу?

- Нет, детка, я устала, очень ноги болят, на сегодня хватит.  Клава в реанимации, меня к ней все равно не пустят. Уже завтра с утра пойду  в клинику.

После обеда я собираюсь в больницу проведать маму накануне операции. Очень нервничаю. Увидев маму в  палате, сразу понимаю что что-то случилось.

- Мама, что-то не так. Тебе что-то сказали, - сердце готово выскочить из груди.

- Доченька, у меня всё хорошо. Клава умерла. Не хотела тебе говорить, но ты же все равно узнаешь от тети Любы. Лучше, чтобы ты была готова.

Земля уплывает из под ног. Я никогда не видела Клаву, она познакомилась с моей мамой, когда я ездила домой за вещами. Но вдруг ловлю себя на мысли, что эта  женщина стала мне очень близка.

- В реанимации Клаве вдруг стало плохо, врачи пытались ее спасти, но сердце остановилось. Операцию ей делал завотделением шестой хирургии, именно тот, который принимал нас в первый день. Говорят, что после случившегося,  он закрылся у себя в кабинете и часа два не  открывал дверь никому, а потом вышел  черный, как земля.

- Тётя Люба сегодня не собиралась вечером в больницу, а значит узнает про дочку только завтра, - говорю я  маме, и вдруг вспоминаю, что должна идти вечером звонить внучке тети Любы.

- Мама, что делать? Как я скажу тете Любе про Клаву.

- Посоветуйся с Галиной Сергеевной, пока не рассказывай ничего,- говорит мне мама.

  В это время в палату приносят ужин. Молочная каша.

- Доченька, поешь. Мне все равно уже нельзя до операции ни пить, ни кушать,- уговаривает меня мама,- а тебе надо много сил.

- Кушай, кушай, - в один голос предлагают мне присоединиться к трапезе женщины, которые лежат с мамой в одной палате.

  Я сдаюсь на уговоры, пробую съесть хоть ложку каши,  но... меня начинает душить спазм в горле. От переживаний перехватывает дыхание. Кушать не могу, сажусь рядом с мамой на кровать, мы обнимаемся. Мне страшно, страшно, страшно.  Как передать вам эти чувства страха, безысходности, жалости, боли, бессилия, слившиеся вместе в одно мгновение во вселенский ужас.
 Мама обнимает меня, прижимает к себе.

- Доченька, родная, любимая. Всё будет хорошо, вот увидишь.  Я тебе обещаю.


                                                     Я БУДУ ЖИТЬ!!!.