Часть 35. Солдатский треугольник

   

  

 Ровно пять лет назад я перестала писать продолжение своего рассказа про дедушку и бабушку. Новая часть уже даже имела название - "Солдатский треугольник". Понимаю, что обязана  продолжить. Но писать в том формате, что и раньше не получается (а может и получится). Это новая проба рассказать что же случилось с главными героями моего повествования. Моя перезагрузка состоялась. Надеюсь удачно. Спасибо тем, кто не забывал о моем блоге, моих рассказах и просил продолжения.

     Давид попал в кавалерию в кухонный взвод. В распоряжении его подразделения была передвижная кухня на колесах  на конной тяге. На марше кухня шла вместе с обозом, а при остановке оперативно раскладывалась, разводились костры и готовилась еда. У кавалеристов была своя особенность: из-за молниеносной мобильности и маневренности приходилось готовить простые блюда, чтобы довести еду до готовности очень быстро. При невозможности готовить, выдавались сухие пайки. Хлеб доставляли с тыла. У кавалерии были еще и "вторые едоки" - лошади. В обозе для них везли овес, сено, жмых. В условиях отступления кавалерия нередко жила "на подножном корме".

     Кавалерийские корпуса использовались  в той войне не как классическая конница  (атаки с шашками), а  в основном как мобильная пехота: бой в пешем строю, но с возможностью быстро перемещаться верхом. Кавалерийские корпуса закрывали слабые места  моторизации Красной Армии, действовали в условиях бездорожья, лесов, болот, где танки и грузовики застревали. Кавалерия совершала глубокие рейды в тыл к немцам, внезапно атакую коммуникации врагов. Основная тактика - стремительный маневр, внезапный налет, разведка, захват пленных. 

     Первые месяцы, как и вся Красная армия,  корпус кавалерии, где служил Давид, непрерывно отступал на восток. Кормить в таких условиях солдат было очень тяжело. Не всегда была связь с тылом, не всегда были продукты. Немцы захватывали  новые и новые продовольственные склады на оккупированных территориях Советского Союза. Эшелоны с востока с провиантом разбивала немецкая вражеская авиация. Приходилось делать частые рейды верхом на лошади вглубь тыла и быстро возвращаться в свою часть. И тут же получать приказ срочно выступать в другом направлении. Кавалерия двигалась быстро и часто приходилось жить за счет деревень. Забирали у сельчан хлеб, картошку, овощи, молоко, мясо, сало. Для лошадей - овес, сено, солому. Иногда Давиду приходилось варить суп из крапивы, щавеля, лебеды, а зерна жевали прямо из колосьев.  

В первые месяцы отступления бывали случаи, когда командиры давали приказ забивать раненых или ослабевших лошадей - мясо шло на питании бойцов. А если не хватало овса, лошади слабели, падали, снижая боеспособность части. Поэтому иногда действовали наоборот - продукты предназначенные для  людей отдавали на корм коням.

     Уже находясь в своем новом подразделении в кухонном взводе кавалерийского корпуса, имея постоянный номер полевой почты, Давид смог отправить запрос в Красный Крест на поиск своих родных, а так же обратиться через командира корпуса в военкомат, в НКВД, в эвакуационную комиссию. Он понимал, что не получиться связаться с семьей, если она осталась на оккупированной территории, находящейся сейчас в руках фашистов. Давид не знал или кто-то из семьи успел эвакуироваться, но очень верил, что до захвата немцами их родного города Староконстантинов, кто-то уехал и уцелел.

     Трудно представить как обрабатывались эти запросы, сколько рук, глаз должны были соединять людей с фронта  со своими эвакуированными родственниками. Помогали газеты и радио, в которых передавались просьбы о розыске. Иногда через земляков, соседей, если кто-то был в тылу в том же городе. Очень много запросов поступало в эвакуационную комиссию, которая была обязана регистрировать все эшелоны приходящие к месту эвакуации. Огромный тяжелый напряженный труд сотен людей помогал в розыске своих родных.

     Давид верил и ждал, ждал и верил.

     Точно так же и Лея верила и ждала в Троицке. Она подала в Красный Крест несколько заявок сразу - на поиск  брата Фимы, который был на фронте, на поиск сестры Молки, которая до войны жила в другом городе Украины (Лея верила, что сестра смогла выехать с тремя детьми так же как и она). Пробовала Лея узнать что-то и про своих родных из Польши и из оккупированной Украины, но ей сразу отказали. Никто не имел никакой информации о людях, попавших в оккупацию. 

     На почте у Леи взяли только три треугольника-письма для  мужа Давида (Лея была уверенна, что Давид продолжает служить в своей части) и для младшего брата Мити, который  призвался еще до войны в ряды Красной Армии, и у Леи был  номер его полевой почты, а также треугольник для Абрама, старшего родного брата Мини, который до войны жил и учился в Москве.

    Ожидание. Вера. Надежда. Терпение. Большая любовь. Это помогало выжить. Первый треугольник, первая весточка пришли от брата Мити. Его листок был полит слезами. Митя был на фронте, отступал с боями со своим полком, оставлял свою родную Украину на растерзание врага. Он даже не поверил своему счастью, получив весточку от Леи, узнав, что у него родилась еще одна племянница. Из письма Леи  выяснилось, что родители Перл и Зюсь, и Айзик, старший брат, остались в Украине, что ничего неизвестно про семью Молки, что Ефима забрали на фронт в первые же дни войны, что Давид уехал на фронт со своей частью, а вестей из Польши так и не было.

     Лея сразу села писать ответ Мите. Она была безумно рада, что в этом огромном и страшном хаосе нашлась родная душа, которая так же нуждалась в ее поддержке. Лея писала, что они устроены, и дети сыты, и Шмулик ходит в школу, а Нюсенька в садик. Миня учится и работает. И рядом дорогая подруга Геня с дочкой и мамой, которые ей помогают. Не хотела расстраивать брата, наоборот, хотела его ободрить и поддержать. Осталось дождаться весточки от всех других любимых  и  родных.

    Второй треугольник пришел из Москвы. Писала незнакомая женщина, комендант общежития, в котором до войны жил Абраам, учась в селькохозяйственной академии. Женщина извинилась за то что вскрыла чужое письмо, но сделала это из наилучших побуждений, понимая, что родных волнует судьба Абраама. Информация была такая - в первые же дни войны парень ушел добровольцем на фронт. Про него она больше ничего не знает, но женщина обещала обратиться в соответствующие службы прямо в Москве, чтобы передать адрес брата Мини из Троицка. Так появилась еще одна зацепка, еще одна маленькая надежда. Женщина сдержала свое обещание, и вскоре Миня получил  официальное письмо из московского военкомата с адресом полевой почты брата. Юноша сразу же написал письмо брату на фронт. А в середине зимы  Миня получил  солдатский треугольник с фронта от брата Абраама. Когда началась война, Абраам решил бросить учебу и поспешил добровольцем в военкомат. На фронт его сразу не отправили, и  так как он учился в академии сельского хозяйства, то направили на ускоренные офицерские командные курсы артиллеристов в Московское артиллерийское училище. 

    На фронте не хватало специалистов, в июле-августе 1941 года началась экстренная подготовка командиров  артиллеристов. Курсы, которые раньше длились до 12 месяцев, теперь сокращали до 3-4 месяцев. И уже  в конце осени многим курсантам были присвоены звания младших лейтенантов, и они были отправлены на фронт. Ехать далеко не пришлось, война для Абраама началась прямо на подступах к Москве. Его полк участвовал в обороне столицы. Затем переброшен на территорию центральной части России. 

    Спустя некоторое время Лея получила письмо от сестры Молки, которая успела эвакуироваться из городка в Украине, где она проживала с мужем  и детьми, в Узбекистан. Молка так же ничего не знала о судьбе родных, и так же как и Лея обратилась в Красный Крест в надежде найти хоть кого-нибудь из семьи. Письмо сестры было очень печальным. Муж Молки погиб почти сразу в начале войны. Его призвали на фронт, но эшелон, в котором он ехал на запад, был разгромлен вражеской авиацией. Молка осталась одна с четырьмя детьми.  Для Леи это была неожиданная новость. Когда началась война у сестры было трое деток - Наум, Эмиль и Ида. Еще весной 1941 года родители Леи навещали сестру, но никто не знал о новой беременности Молки. В начале января 1942 года Молка родила сына Леню. Теперь женщина осталась вдовой с четырьмя маленькими детьми. Потом нашелся и брат Ефим. Он был на фронте и воевал в составе Южного фронта. 

    Так по крупицам восстанавливалась связь между родными людьми, разбросанными этой проклятой войной по всей стране. Но самым больным и страшным для Леи было тишина от Давида, она до сих пор не получила никакой весточки от любимого мужа.