Первый дом на Родине или наша жизнь в кибуце. Разные судьбы.

   Долго ничего не писала. Посмотрела  какими постами больше интересуются  мои читатели. Все-таки "Израиль, кибуц"- эта тема более востребована. Это можно отследить по количеству просмотров тех или иных постов.  Всем, кто ждет мои рассказы про Германию, обещаю вернуться и к этой теме обязательно.

                                                   А пока вернусь к теме кибуца.
                     
                  Помните фразу : «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». 

   Для нас в тот момент обществом стал маленький кибуц, в котором проживало 500-600 человек. Это были не только члены самого кибуца и люди, проходившие там испытательный срок, чтобы влиться в этот самый кибуц, но и такие же репатрианты, как мы. Кибуц принимал репатриантов по нескольким программам. Одна из них наша "Первый дом на Родине" и вторая программа "Ульпан-авода" (учеба-работа). По первой программе принимали семейные пары до сорока лет с детьми, по второй программе - молодых людей одиночек или женатых, но бездетных. Кроме этого в кибуце проживали волонтеры из разных стран света, которые приезжали ознакомиться с Израилем. Принимал кибуц на проживание и солдат-одиночек, проходивших срочную службу в ЦАХАЛе. Им давали жилье - комнаты, куда они могли приезжать отдохнуть на выходные дни.

   На первых порах мы были знакомы только с жителями караванного городка, т.е. такими же репатриантами, приехавшими по программе "Первый дом На Родине", и еще с теми членами кибуца, которые должны были курировать нас и помогать нам по долгу своей службы. Наверно, это было обусловлено и нашей загруженностью (учеба и работа), а так же очень слабым знанием языка. 

 Потихоньку, помаленьку мы знакомились с новыми людьми. Во-первых, оказалось, что на испытательном сроке в кибуце кроме нашего куратора Жени и ее сына, проживала еще одна семья. И жили они, как и Женя с сыном, отдельно в одной из квартир кибуца. Общались мы с ними мало, даже имен я не запомнила. Одно помню точно, что свой испытательный срок они не оправдали в глазах кибуцников. Уж не знаю по какой причине, но кибуц был очень строг к ним. Вскоре они уехали в город. Женя и ее сын тоже были на испытательном сроке. И их шансы остаться в кибуце тоже были мизерны. Уже писала раньше, что многие семьи репатриантов делали попытку остаться жить в кибуце, стать его членами. Но, увы, их даже не допускали на испытательный срок. 

  И вдруг выясняется, что все-таки есть одна семья из наших репатриантов, которые приехав по программе и пройдя испытательный срок, были приняты в кибуц. Про эту семью нам рассказывали разные разности. Заочно мы знали  всю их подноготную. 
Евреем в семье был муж Михаил, его жена Мария - русская. У них подрастал сынишка. Михаил в прошлом учитель русского языка и литературы. Естественно его специальность востребована в Израиле не была. Уже много лет спустя в школах стали преподавать русский язык как иностранный. Михаил закончил в Израиле курсы электриков и работал по новой специальности в кибуце. Добрый приятный отзывчивый  грамотный человек. 
  Его жена Мария была  в Союзе воспитателем в детском саду, закончила  в Израиле курсы от кибуца, стала работать воспитателем в детсаду кибуца. Сначала вроде всё было, как у всех. Но у Марии произошел сдвиг в голове (со слов наших соседей по караванам). Она вдруг решила резко отмежеваться от своей  бывшей страны и от всего, что ей напоминало о той жизни. Перестала сама разговаривать на русском языке, запретила ребенку и мужу разговаривать между собой и с другими репатриантами на русском. "Иврит  и только иврит",- такой стал ее лозунг.  Это она уговорила мужа сменить очень красивую еврейскую фамилию на чисто ивритский манер - Бен Давид. (Сын Давида - по отчеству мужа). В саду Мария подружилась со своей напарницей по работе Сигаль, которая сама репатриировала из Китая и была замужем за англичанином, бывшим волонтером кибуца. Обе жесткие, неприветливые, строгие и замкнутые женщины сошлись во всем. Из союз стал таким сильным, что на работе они переругались почти со всеми родителями детей. Кончилось тем, что на общем собрании кибуца решили их отстранить от воспитания детей. Не совру, если напишу, что половина кибуца с ними не общалась.

  Мы, конечно, познакомились с этой семьей. С Марией только на уровне "здравствуйте" и "до свидания" и то на иврите, и только сквозь зубы с ее стороны. Про себя я отметила, что женщина очень миловидная интересная, но холодная, видимо репатриация что-то делает с людьми непонятное. Михаил, спасибо ему огромное, общался с нами, помогал с переводом домашнего задания для моей дочери. На первых порах его помощь стала незаменима. Обращалась я сперва к Жене, но почти всегда она говорила что занята. А Миша никогда не отказывал в помощи, приходил к нам, чтобы перевести упражнения и задачи из школьной программы.

Почему именно эту семью оставили жить в кибуце? Трудно сказать. Лично я по совету караванных жителей старалась держаться подальше от Марии, да и, вообще, ничего тогда нас не связывало. Но на моё еврейское счастье судьба свела меня с Марией очень тесно. И не только с Марией, но и с ее подругой Сигаль.  Но это уже другая история и произошла она намного позже. Об этом еще будет рассказ.

  Не сразу мы узнали и про еще одну маленькую девочку из наших бывших. Лена, Леночка! Девочка приехала в кибуц с семьей - мамой, папой и старшим братом Андреем. Очень быстро стало понятно, что мама Лены, молодая совсем женщина, неизлечимо больна. Вскоре ее не стало. Кибуц, чем мог помогал отцу семейства и его двум детям, оставшимися сиротами. Но как говорят пришла беда - отворяй ворота. За отцом стали замечать странности, отправили на проверки, врачи признали у него шизофрению. Были ли раньше предпосылки или смерть жены так подействовала на мужчину? Никто не знает. Только пришлось ему поселиться в психиатрической лечебнице. Дети остались в кибуце. Возраст Андрея был к тому моменту 16 лет. В этом возрасте кибуцные дети начинают жить отдельно от своих родителей в специально отведенных для этого отдельных квартирах. Об этом я еще расскажу в другой раз. Для нас дикость дикая. Как раз, когда начинается бурное половое созревание, мозги не успевают за телом, детей отделяют от родителей.   

  Так вот Андрей получил отдельную комнату-жилье и в 16 лет стал вести вполне самостоятельную взрослую жизнь. Мы познакомились с парнем, когда ему было уже лет 19. Он служил в армии обороны Израиля, приезжал в кибуц в свое жилье на побывку, чтобы постирать вещи, отдохнуть и, главное, повидать сестренку. Над Леной взяла опеку одна из семей кибуца. Сразу скажу, что девочке повезло, как бы кощунственно не звучали мои слова. Но если бы такое горе с ними случилось там в Союзе, то думаю детей бы отправили в детские дома и как бы сложилась их судьба, трудно мне сказать.  
Новая семья Лены состояла из мамы, папы и их троих детей - два сына  и дочка. Собственные дети уже перешагнули 16-ти летний барьер и жили отдельно от своих родителей. Леночка стала самым младшим ребенком в семье. О ней всегда заботились, ее лелеяли и баловали. Это было видно невооруженным глазом. А так же приемная семья Лены очень помогала Андрею. Девочке в то время, когда мы приехали  было 11 лет, она была ровно на год старше нашей дочки. 

  Наше знакомство произошло довольно неожиданно. В столовой к нам подошли  приемные родители Лены. С ними вместе подошла Женя, чтобы помочь нам с переводом. О чем мы говорили? Родители девочки обратились к нам с просьбой. Леночка была очень стеснительной и скрытной девочкой, несмотря на любовь и заботу, которой ее окружили. Она сторонилась своих сверстников. Но больше всего волновало новых  родителей девочки, что она станет забывать русский язык, не имея общения с русскоязычными репатриантами. Наша дочка более всего подходила по возрасту для общения с Леной, кроме этого им понравилась наша семья. Нас попросили отпускать дочку в семью к девочке, давать Лене для чтения книги на русском языке, по возможности приглашать ее к себе. Конечно, мы не могли остаться равнодушными. Вместе с Леной в наш дом стал приходить Андрей, когда приезжал на побывку из армии. Кстати, он таки больше Лены нуждался в помощи и общении. Нет, друзья у него были. Но вот так с семьей попить чай,  поговорить,  рассказать о своих волнениях и проблемах, молодому человеку было просто некуда обратиться. Мы старались, чем могли. Всегда приглашали в гости, давали и ему книги на русском. 

Удивил меня один случай. Он произошел еще задолго до нашего  личного знакомства с Леной и Андреем.
 До сих пор вспоминаю с дрожью. Сама выросла без отца, знаю как тяжело ребенку психологически справиться с травмой. А у Лены, вообще, трагедия. Так вот. Я уже писала, что в ульпан мы ездили на школьных автобусах вместе с детьми. В один из дней, закончив учебу, мы увидели как возле школьного автобуса останавливается машина, из нее выходит еще не старый, но очень измученный мужчина. Из нашего автобуса выводят Лену. Она идет на встречу с отцом, которого привезли прямо к школьному автобусу. Лена сгорблена, ей стыдно. Как я ее понимаю! Под пристальными взглядами своих одноклассников идти на встречу к отцу, которого привезли санитары. Отец пытается обнять девочку, она опускает голову. Потом короткий разговор, потом уводят девочку, потом уводят плачущего мужчину. Ужас! 

Неужели не могли найти более подходящую обстановку соответствующую для такого случая. Чтобы мог отец обнять своего ребенка, а девочка не стесняясь, могла поцеловать отца.

Вот такие судьбы. Вот такие встречи. Я продолжу рассказ в следующий раз