Часть 19. Бессонная ночь

    Ночи в конце июня самые короткие. Чтобы солнце светило дольше и ярче обычного, чтобы земля прогревалась вдоволь. И птицы пели громче, и цветы распускались яркими красками, и дожди проливались бесценным даром. Природа позаботилась, чтобы в это время года всё живое купалось, наслаждалось, радовалось и тянулось к жизни.
 
    Та ночь, с 27 на 28 июня 1941 года, стала бессонной и самой короткой для всей семьи Леи. Никто не торопил наступление нового дня. Ночная летняя  приятная прохлада с уютной трелью сверчка за печкой дарила всем надежду на то, что война скоро закончится, что все снова будут вместе, как и раньше, и что не надо будет принимать никаких решений об отъезде.

    Накануне Лея и Перл собирали вещи и готовили еду в дорогу. Перл не переставала плакать ни на минуту, а Лея продолжала уговаривать мать уехать вместе всей семьей в эвакуацию. Женщины спорили о том, сколько брать вещей с собой, брать ли теплые вещи.

- Куда вас повезут?  Где жить будете? Когда вернетесь? - причитала Перл и пыталась уложить в котомку, завязанную из женского коричневого платка, еще какую-то одежду для детей.

- Не знаю, мама, но надеюсь, что скоро вернемся. Ты много не клади в котомку, тяжело будет мне, - просила Лея, вызывая у матери новые страдания.

   Для маленькой Этеньки разрезали несколько белоснежных простыней на пеленки. В чистый отрез марли завернули  маленький кусочек белого хлеба, предварительно смочив мякиш грудным молоком, получилась пустышка, чтобы ребенок не плакал в дороге.

- Лея, а если у тебя молоко пропадет, чем ребенка станешь кормить? На погибель отпускаю, -  завыла Перл в очередной раз, - не пущу никуда. Оставь хоть малышку. Она не переживет дорогу. Где купать ее будешь? Где спать она будет?

  Ни одного ответа на многочисленные  вопросы матери у Леи не было. Она даже не хотела задумываться обо всех трудностях, которые могут быть в дороге. Какое-то внутреннее упрямство заставляло ее продолжать готовиться к отъезду.

  Ближе к вечеру пришел Миня. У него в руках тоже была завязанная котомка с личными вещами и едой в дорогу. Парень был расстроенный. Он мечтал сбежать на фронт, чтобы бить фашистов. Его сверстники, пятнадцатилетние подростки, оставались дома и собирались воевать с врагом, а он должен был сопровождать тетю Лею и ее троих детей неизвестно куда в такое непростое время, то есть  трусливо бежать из города. Миня задумал довезти тетю с детьми в ихнюю эвакуацию, как просили его мама и дедушка, и сбежать оттуда на фронт.

  Уложив детей спать, Лея вышла на крыльцо родительского дома. Такое же огромное звездное небо, как и в день прощания с Давидом. Так же притягательно освещает все вокруг луна, и так же дурманит запах цветов. Лея смотрела в небо и задавала в сотый раз один вопрос: " А правильно ли я поступаю?" Тишина, до боли сжимающая виски, была ей единственным ответом.

   Не могли уснуть в ту ночь и Мойше с Песей. Переживания последних дней, расставания с сыновьями, которые ушли на фронт, волнение за внуков лишили их сна. Они сидели за огромным столом, который остался стоять на небольшой кухне их маленького дома. Когда-то здесь кипела жизнь. Четырнадцать детей выросли, расправили крылья и упорхнули из этого дома.

- Мойше, я же даже не видела младшую дочку Давида. Знаешь, я чувствую, что нам уже не суждено увидеться.

- Песя, не гневи Б-га. Мы будем молится за них,- возражал жене Мойше, но было видно, что и он не уверен ни в чем, - пойдем спать, родная.

  Бессонная ночь ждала и Мирьям. Она была твердо убеждена, что спасает сына Миню, отправляя его с Леей. Ее муж Соломон был мобилизован в армию два дня назад. Самый старший сын Абраам учился в Москве в сельскохозяйственной академии. Скоро он должен был приехать на каникулы домой. Рядом с Мирьям оставались еще  трое младших детей - две дочки и сын. Лея просила Мирьям поехать вместе с ней, но женщина не могла решиться. Вся  ее родня оставалась дома.

- Нет, Лея. Я не смогу. Буду ждать Абраама и Соломона дома. А ты береги Миню, - таков был ее ответ.

   Ночь длинною в жизнь ждала и Зюся с Перл. Зюсь, как мог успокаивал жену, но сам еле сдерживал рыдания. Проклятая война забирала последние силы  у стариков.

  Айзик тоже не спал. Вышел на крыльцо, сел рядом с Леей.

 - Сестренка, родная моя, любимая. Я бы поехал с вами обязательно. Знаю, как тебе трудно одной, но я не теряю надежду увидеть свою жену и детей. Ты должна меня понять. Извини.

- Да, я понимаю тебя, брат. Береги родителей. Ты теперь остаешься рядом с ними один.

 - Пойдем в дом, Лея, тебе надо отдохнуть перед дорогой,- позвал сестру Айзик.

- Спасибо, родной, я еще немного посижу здесь, - отозвалась Лея.

  Не могла объяснить брату, что сейчас, глядя в небо, разговаривает с Давидом.

  Не спал той ночью и Давид.

   Он теперь был далеко от родного дома. После расставания с родителями, детьми и Леей он вернулся в расположение своей части. На рассвете 23 июня, погрузив технику, орудия, полевую кухню в грузовые вагоны военного эшелона,  его часть была отправлена на запад на фронт бить врага. Состав ехал медленно. Время от времени останавливались. Иногда следовала команда : "Из вагонов в рассыпную". Фашистские бомбардировщики делали свою черную работу. После налетов хоронили убитых, перевязывали раненых. И следовали дальше. Пару раз останавливались надолго. Кто-то знающий говорил, что ремонтируют железнодорожные пути, поврежденные вражескими бомбами  или надо переждать встречный состав. Чем дальше ехали на запад, тем больше встречали беженцев. Люди шли нескончаемой колонной  на восток. Измученные, грязные, голодные. Лицо войны было страшным.

   После очередного  вражеского налета не последовала знакомая команда: "По вагонам!!!".
Командир дал команду разгружать вагоны и выдвигаться пешим ходом. Стало ясно, что враг совсем близко, и дальше состав уже не сможет проехать. Еще какое-то время шли пешей колонной на запад. И все отчетливее становилось понятно, что фронт все ближе и ближе.
Время от времени был слышен еще далекий, но уже отчетливый звук орудий. Где-то шли ожесточенный бои. А потом опять налетела вражеская авиация. Бомбили  их в тот день беспощадно. Давид с другими бойцами, перебежав открытое зеленое поле, укрылся в лесу. Вокруг рвались снаряды, все дрожало и стонало от боли. Иногда раздавались страшные крики раненых и последние надрывные стоны умирающих. Давид закрыл голову руками, прижался к земле и стал молиться.

  Из всей колонны их осталось человек тридцать - сорок. Командир погиб. Почти все орудия были искорежены. Полевая кухня разбита. Куда идти и что делать никто не знал. Собрали оставшееся оружие с убитых, перевязали раненых и решили уйти с дороги в лес.

  Ночью с 27 на 28 июня Давид не спал. Он лежал рядом с другими бойцами на земле в чужом незнакомом лесу и смотрел сквозь ветви деревьев в небо. И разговаривал с Леей.

- Лея, береги наших детей, я заклинаю тебя, - просил Давид.

- Я слышу тебя, мой родной,- отвечала Лея на пороге дома,- у нас родилась еще одна доченька.

- Уезжай, Лея,- умолял Давид.

- Не волнуйся, мы завтра уезжаем.


Ни в тот момент и никогда после, Лея не могла объяснить ни себе, ни кому-то другому, какая неведомая, непостижимая сила заставила ее забрать  троих детей и уехать из родного дома ...