Часть 4. Театр

    Эту девочку Давид увидел впервые в новой школе, когда по новым законам новой власти было решено объединить в учебных классах мальчиков и девочек, которые учились раньше раздельно. Лею, а это была она, нельзя было не заметить. Маленькая, красивая, шустрая, спортивная, аккуратная, она всегда была в центре внимания своих одноклассников. Девочка  была младше Давида  на два года и училась в другом классе. Он всегда ждал с нетерпением переменок между уроками, чтобы увидеть ее снова и снова.
  Свои чувства скрывал. И стеснялся. Разве может такая красавица обратить внимание на него такого неуклюжего, рыжего и конопатого. Он привык, что одноклассники его дразнили за рыжий цвет волос и многочисленные конопушки, одновременно уважая за отличные успехи в учебе. На них не обижался, знал, что он особенный, поцелованный солнышком в макушку, как говорила его любимая мама Песя.
    В школе Лея не замечала Давида. Она, натура увлеченная, занималась в спортивных кружках, активно участвовала в жизни класса и школы, и очень мечтала стать актрисой. В их маленьком городке был небольшой еврейский театр. Когда-то мама и папа взяли маленькую Лею с собой на премьеру какого-то спектакля. С тех пор девочка бредила театром.
   Когда Леи было 13 лет в новой стране Советов появилась организация "Синяя блуза".

 Дорогие мои читатели! Я сделаю маленькое отступление от своего рассказа, чтобы иметь возможность вкратце объяснить о чем идет речь.

«Си́няя блу́за» — советский агитационный эстрадный театральный коллектив, отражавший самые различные темы — от общеполитических и международных до мелочей быта, новое революционное массовое искусство. Существовал с начала 1920-х до1933 года. Название дала одежда — свободная синяя блуза и чёрные брюки (или юбка), в которой стали выступать артисты, что соответствовало традиционному облику рабочего на агитплакатах.
Первый коллектив под названием «Синяя блуза» был организован в 1923 году в Московском институте журналистики на базе «живой газеты» . Инициатор движения, его создатель, автор и один из исполнителей — Борис Южанин. Очень скоро аналогичные группы возникли и в других городах, послужив основой создания ряда профессиональных театров и дав толчок поискам новых форм театра и эстрадных представлений. «Синяя блуза» породила тысячи последователей. Уже через 5 лет по типу «Синей блузы» в СССР работает 7000 подобных коллективов, профессиональных и, в основном, самодеятельных. Их репертуар состоял из литературно-художественных монтажей, обозрений, сценок, отражавших производственную и общественную жизнь, международные события. Тематика была злободневна, в ней сочетались героика и патетика, сатира и юмор. 

   Агитбригады «синеблузников» выступали с пропагандистскими художественными стихами, хоровыми декламациями, физкультурными сценками, спортивными танцами. Выезжали на заводы, фабрики, в клубы, ездили по городам и сёлам страны, некоторые группы гастролировали даже за рубежом. Обычно представление начиналось маршем — парадом (антре).

Это небольшая часть  из огромной информация  о "Синей блузе" из Википедии.

    Как только в школе, где училась Лея был организован агитационный коллектив "Синяя блуза", девочка вступила в его ряды чуть ли не первой. Многочисленные постановки, выступления на фабриках и заводах, поездки в другие города и поселки, все многочисленные школьные мероприятия: ничего не обходилось без ее участия. Особенно нравились Леи спортивные постановки, составление живых пирамид, барабанная дробь, под которую гибкая маленькая и шустрая, она забиралась в  самый центр, на самый верх пирамиды, обозревая с большой высоты рукоплещущий и орущий от восторга зал .
   Ей нравилось на сцене все! Лея могла представить себя в любом образе, не боялась играть  вредных старух и зрелых женщин. Сцена манила и забирала все ее свободное время. Родители были не довольны увлечением младшей дочери. Пытались отговорить, запретить. Но девушка была слишком настойчивой, упрямой и целеустремленной. На одной из городских постановок  "Синей блузы" одаренную девушку заметил режиссер того самого городского еврейского театра  и пригласил в свою труппу.
   Лея была счастлива. Нет, не так. Она была очень, очень счастлива! Начинало сбываться ее самое заветное желание в жизни : стать актрисой! Не пугали многочасовые тяжелые и изнуряющие репетиции, не останавливали резкие замечания и указания режиссера. Первое время  Лея играла второстепенные роли, но играла с таким трепетом, с такой самоотдачей, что вскоре режиссер предложил ей главную роль в одном из спектаклей. Успех постановки был ошеломляющий! Она стала ведущей актрисой в  еврейском театре родного города!
   Появились поклонники. Но среди всех выделялся один, который с упрямым постоянством приходил  почти на все спектакли, в которых играла Лея, и садился чуть ли не в первых рядах зала. Не заметить именно его было невозможно! Он был рыжий! Как солнышко! Девушка стала замечать за собой, что играет только для него, ждет его появления в зале и его реакцию на сыгранную роль. И когда он не приходил в театр на спектакль, переживала и скучала.
  Конечно, это был Давид, который даже не подозревал, что прочно занял место в девичьем сердце. Парень даже не пытался подойти к Лее. Где она, а где он? Но судьбе было угодно, чтобы молодые люди познакомились и полюбили друг друга на всю жизнь.

  

Часть 3. Братья

   Лея просыпалась рано. До подъема детей надо было еще растопить печь, принести из колодца воду, приготовить завтрак. Руки, привыкшие к любой домашней работе, делали все быстро и споро. Теперь можно будить сына в школу. Восьмилетний мальчик был особой гордостью для Леи. Любознательный, толковый, спокойный и воспитанный, он учился в классе лучше всех и дома помогал матери, чем мог. Женщина  подошла к кровати сына, улыбнулась, радуясь своему счастью. Тихонько, чтобы не разбудить дочь,  дотронулась до плеча сына.

  Шмулик открыл глаза, потянулся. Так не хотелось вставать из теплой постели, но понимал, что в школу нельзя опаздывать. Молча и быстро вышел из комнаты, где еще крепко спала младшая сестренка. Слабый свет от керосиновой лампы освещал кухню. На столе его уже ждал завтрак. Шмулик накинул курточку и вышел в сени. Здесь было темно и холодно, мальчик почти на ощупь нашел помойное ведро, которое заменяло и туалет, и умывальник. Справив нужду, зачерпнул большой железной кружкой  колодезную воду из ведра, которое стояло здесь же в сенях на низкой деревянной скамейке, заботливо наполненное Леей. Нащупал  рукой твердый кусок мыла. Холодная вода обожгла кожу. По очереди меняя руки и сливая воду из кружки, мальчик умылся. Вернулся на кухню, позавтракал.

- Сынок, возьми накидку и одень калоши, - попросила сына Лея, - на улице сегодня дождь.

   Поцеловав и проводив сына в школу, Лея вышла в тесный дворик, обошла вокруг маленького дома, чтобы открыть ставни. Теперь можно будить дочку. Нюся по характеру была полная противоположность своему брату. Непоседливая, шустрая, резвая, она доставляла матери много хлопот. Умыв, расчесав и переодев девочку, Лея с трудом усадила ее к столу. В это время в дверь постучали. На пороге стояла мама Леи - Перл.

- Доченька, я пришла тебе помочь, - сказала пожилая женщина.

" Как же постарела мама за этот год!", - подумала про себя Лея.

- Ну, что ты мама, небось и своей работы хватает, - произнесла вслух.

- Мне с вами спокойнее, забываюсь, - возразила Перл.

Пока бабушка играла с внучкой, Лея приступила к ежедневной уборке. Вытряхнула постели, протерла пыль, помыла полы. За это время успела нагреться на печке дождевая вода в ведре, которое Лея набрала заранее из большой бочки возле дома. Бочка стояла возле крыльца, и во время непогоды дождевая вода  по специальному желобу стекала с крыши прямо в нее. Эту воду использовала для стирки, для купания детей и для мытья волос. Лея приступила к стирке. За пару дней скопился целый ворох грязной одежды. Стирала и наблюдала за мамой.

  Старая женщина улыбалась, рассказывая какую-то сказку внучке. Маленькая Нюсенька внимательно слушала бабушку, теребя в руках тряпичную куклу, сделанную из лоскутков от старой юбки. Лея очень переживала за мать. Сколько же ей пришлось пережить в жизни! Какая же непростая и тяжелая доля ей досталась!

   После революции отец Леи - Зюсь остался без своей любимой  работы, страдал, мучился, не имея возможности обеспечивать свою семью. Но самая большая беда пришла, когда новая советская власть объявила его чуждым элементом, не давала разрешение на другую работу. Четыре старших брата Леи тоже попали под гонения из-за отца. Им не давали нормально учиться, запретили работать. Самый старший брат Айзик решил попытать счастье, уехав в соседнюю Польшу. И ему действительно повезло. Нашлась хорошая работа. Пригодился опыт, накопленный еще до революции, когда он подростком помогал отцу в его купеческих сделках. Основательно устроившись, Айзик вернулся домой и уговорил родителей отпустить с ним еще одного брата Мойну. А потом уехал в далекую Америку еще один брат  Леи - Иосиф. Молка вышла замуж, и тоже упорхнула из родного гнезда. Жила она недалеко в соседнем городке, но приезжать  к родителям ей было нелегко. У Молки подрастали уже трое деток - два сына и дочь. Два самых младших брата Леи служили в армии. Ефим должен был вернуться домой со дня на день, а самый младшенький и любимый Митенька только недавно начал службу. Возле родителей осталась Лея с семьей и еще один старший брат Мирон. Мирон бывал дома редко, уезжал из родительского дома на заработки в другие города.

    До недавнего времени все было более менее спокойно. У Айзика была хорошая семья, добрая трудолюбивая жена, трое детей. На свадьбу к Мойне ездили в Польшу всей дружной семьей в 1938 году. Родители, Лея с Давидом и детьми, Молка с мужем Борисом и детьми, брат Мирон. Добирались поездом, отгуляли весело, воспоминаний много. Мирон познакомился на свадьбе у брата Мойны с чудесной девушкой из Польши. Ездил в течении года несколько раз  в гости к братьям, а весной 1939 года  он объявил родителям, что  уезжает к своей избраннице в Польшу навсегда. От брата Иосифа приходили редкие, но теплые и хорошие письма из далекой Америки. Он очень скучал за семьей, но был доволен своей новой страной и новой жизнью.

   Беда постучалась прошлой осенью. В Польше началась война. Связь с тремя братьями Айзиком, Мойной и Мироном была потеряна. Узнать что либо было невозможно. На все запросы Леи и ее родителей ответа не было. И когда уже не было никакой надежды, а отчаяние охватило всю семью, в дверь родного дома постучал Айзик. Он был один, без жены и детей и без братьев. Уставший, голодный, ободранный. Стал рассказывать. Летом 1939 года он по делам уехал в Прибалтику заключать какую-то сделку. Там его и застала новость о начале войны. Пытался вернуться домой, но все границы закрыли. Через своих деловых партнеров, через какие-то коммерческие каналы узнал, что его жена и дети, чтобы не оставаться в Польше, где шла война, решили отправиться к родителям Айзика в Украину. Эти же партнеры предупредили мужчину, чтобы даже не пытался перейти границу с Польшей в поисках своих родных.

- Там война, там убивают евреев.

     И тогда Айзик из Прибалтики тоже стал добираться к родному родительскому дому. Пришлось пройти десять кругов ада, пока он смог обнять родителей и прижаться к ним. Но самое ужасное, что его жена и дети так до сих пор и  не появились у родителей.

- Буду ждать их здесь! Должны же они когда-нибудь приехать,- брат верил и надеялся.

     Лея переживала за родителей, за брата. Успокаивала, их как могла. Тоже верила,  очень хотела верить. Но на дворе уже стояла осень 1940 года, а вестей от братьев Мойны и Мирона и от жены и детей брата Айзика не было. "Скорее бы Фима вернулся из армии, мама хоть немного успокоиться", - подумала Лея.

    Белье развесила на веревках в сенях. Как раз в это время на пороге дома показался брат Айзик. Осунувшийся, сгорбленный, седой. Лея вздрогнула от увиденного. Страх и боль сковали молодую женщину. Подумала о своих детях.
 

" Нет, никогда и никому я не дам обижать их!", - пронеслось в ее голове.

- Айзик, заходи. Будешь пить чай.

- Нет, сестренка, спасибо тебе родная. Вы у меня теперь одна радость в жизни,- сказал очень обреченно, уставшим голосом. Никому не хотел признаваться, что его вера и надежда в спасение жены и детей угасали с каждым днем все больше.

   Тихо заплакала мама. Стала молиться вполголоса о своих сыновьях и внуках. Маленькая Нюся не понимая, что происходит подбежала к Леи и попросилась на руки. Лея, прижимая к себе дочь, тоже стала молиться о спасении родных.







 

Часть 2. Давид

    Той ночью после разговора с женой Давид еще долго не мог уснуть. Тревога за жену и детей не давала ему покоя. Лея, свернувшись калачиком и прижавшись к мужу,  крепко спала. А он боялся пошевелится на их узкой кровати, чтобы не потревожить ее сон.
  Не мог он всего рассказать жене. Последние несколько лет Давид работал поваром при воинской части, которая базировалась возле их маленького городка. Его, конечно, не посвящали в дела военные, не его это ума дело. Корми вкусно и во время: вот и весь сказ. Но часто Давид слышал обрывки фраз офицеров, видел, с какими серьезными лицами они обсуждали новости. Последнее время  в их разговорах он все чаще слышал жуткое  слово  "война".
  Война уже шла. Далеко. В Европе. Больше года. По скупым сведениям, доносящимся из маленького радио, которое больше скрипело и гудело, чем выдавало нормальные звуки, невозможно было представить весь размах и ужас происходящего там. Статьи в газетах больше пестрили заголовками  о победах на трудовых фронтах - удачном сборе урожая, перевыполнение очередным героем пятилетнего плана за три года, о новой стройке века.     Всю информацию простой рабочий народ собирал по крупицам, передавая друг другу из уст в уста. Но и этого было вполне достаточно, чтобы понять, что война идет страшная, жесткая, убивающая людей, расползающаяся все дальше и, самое страшное, приближающаяся к границам Советского Союза.
" Нет, наше правительство не допустит войны, а если и нападет враг, то поплатится жестоко и быстро. Мы же самые сильные в мире!", - с такой утешительной для себя мыслью Давид уснул крепким и безмятежным сном.
  На работу Давид уходил рано-рано утром, чтобы успеть со своими помощниками приготовить завтрак для солдат. Лея с детьми еще сладко спали. Выйдя из теплого дома  в темноту осеннего дождливого утра, мужчина поежился от холода и быстрыми шагами направился в сторону расположения части.
  Он шагал по родному, маленькому, такому знакомому каждой улочкой местечку, где он родился и вырос. Изредка навстречу шли люди, которым тоже надо было по роду занятий быть на работе очень рано. Все знали друг другу, приветливо здоровались и, не останавливаясь, торопились по своим делам. На душе у Давида играл торжественный радостный марш от вчерашнего признания дорогой жены. Своих детей он очень любил, был строг в меру, по возможности баловал. Теперь у них с Леей будет еще один малыш. Еще одна радость и продолжение их рода.
  Сам Давид вырос в многодетной семье, был у родителей четырнадцатым  и самым младшим ребенком. Мама родила его в очень почтенном возрасте - почти в пятьдесят лет, будучи уже бабушкой. Старший брат  и две сестры Давида были уже семейными людьми, в их  молодых семьях подрастали свои дети, которые приходились маленькому Давиду племянниками и были старше его по возрасту. Жили голодно, тяжело. Иногда на обед, кроме  вареной в мундире картошки, не было больше ничего. Давиду, как самому младшему, давали еду в первую очередь. А потом мама ставила огромный чугунок  в центре  длинного деревянного стола, и сразу к нему начинали тянуться детские руки, чтобы успеть ухватить картошину по-больше. В маминых глазах была боль и слезы, как же ей хотелось накормить их досыта вкусной едой.
  Папа Давида был потомственным пекарем. Все мужчины в его семье приучались к этому тяжелому и нелегкому труду с малолетства. В городе у них была своя большая семейная пекарня. С раннего утра и до поздней ночи, стоя у горячих, раскаленных печей, они пекли хлеб, булочки, печенье  по своим особым только им известным рецептам. После октябрьской  революции 1917 года большую пекарню разграбили, разбили. Отец со своими братьями открыл  новую маленькую пекарню. Надо было кормить детей, а ничего другого он не умел делать так хорошо и профессионально. Да, и городу нужен был хлеб. Это поняли и те, кто грабил и бил. Поэтому в пекарне появился человек оттуда, от новой власти, который установил свой порядок и следил за всеми работниками.  Жить после революции стало тяжелее. Теперь семья работала не на себя, а  на новую власть, получая за свой нелегкий труд копейки.
   Давид начинал  свою учебу в еврейской школе. Учеба давалась ему легко, особенно математика. Учителя даже выгоняли Давида с уроков, чтобы он не мешал другим решать тяжелые для них примеры и задачи. Мальчик мечтал вырасти и уехать учиться . Очень тянуло его к точным наукам. В 13 лет по всем еврейским законам Давиду устроили праздник бар-мицва. В подарок от отца он получил Талмуд и молитвенные принадлежности. Все проходило очень торжественно в небольшой синагоге возле дома.
   Давид еще учился в школе, когда его четыре старших брата решили покинуть страну и уехать в далекую Америку. Для родителей это был настоящий удар. Но запрещать и удерживать не стали. После всех  пережитых погромов и притеснений они понимали, что дети должны жить в другом мире. Уезжали не только братья Давида, уезжала лучшая молодежь города, которая не нашла себе места в этом новом послереволюционном мире зла и бесчинства. Братья добрались до далекой Америки. Тяжело трудились, и согласно семейным традициям, открыли свою маленькую пекарню. Об этом они писали в родительский дом в своих коротеньких письмах из далекой стороны.
  После окончания школы Давид объявил родителям, что уезжает на учебу в большой город, где есть университет. Но неожиданно родители воспротивились этому порыву молодого человека. Очень не хотели они отпускать от себя на старости лет своего любимого младшего сына.

- Сынок, я уже в возрасте, мне тяжело, а свое дело я должен  передать детям. Твои старшие братья уехали, не оставляй меня и маму,-  умолял отец.

А рядом, сгорбившись и осунувшись то ли от старости, то ли от тяжелого труда, то ли от всего пережитого,  сидела  совсем седая мама. Она тихонько плакала и гладила своего ненаглядного рыжеволосого сына, свою гордость и счастье, своего Давида.
  Он не уехал. Но не только просьбы родителей остановили молодого парня. Была у него в сердце большая любовь к самой красивой девушке в местечке, от которой отказаться он не мог.

Юная модель

      Это обычный каталог. И обычная реклама детского велосипеда. Но есть здесь и  кое-что   необычное. Маленькая юная модель  - это моя внучка.

Надо ли публиковать свои заметки в блоге?

Коротенькое сообщение. Я стала публиковать свои рассказы на других сайтах Интернета параллельно с  этим блогом. За день сотни просмотров и  полученных приятных комментариев.  Здесь тишина.  Я всерьез задумалась прекратить публикации на данном сайте. Какие предложения и пожелания у народа?

Часть 1. Лея

   В маленьком домике было уютно и тепло. Ароматный запах свежеиспеченного  в русской печи хлеба распространялся по кухне. В чугунке, заботливо завернутом в  широкое полотенце, чтобы сохранить тепло, ждал вкусный ужин. Дети по очереди забегали со двора, где они весело играли с шустрым котенком, в дом, чтобы узнать, когда можно будет умыть руки и садиться к столу.

- Скоро, скоро,  потерпите, - отвечала Лея нетерпеливым ребятишкам.

    Она ждала к ужину мужа, а он задерживался на работе.  "Сегодня надо обязательно сказать Давиду о беременности", - подумала женщина. Рада ли она новой жизни, которая зародилась в ней совсем недавно ? Разве так мечтала она прожить свою жизнь?

   Вот так же недавно и она бегала во дворе  родительского дома маленькой девочкой со своими старшими братьями и сестрой. Папа был важным человеком в городе. Маленькая Лея еще не понимала значения многих слов, но очень гордилась своим папой. Он у нее купец первой гильдии . Дома бывал не часто, все больше по своим купеческим делам разъезжал. Строгий был, требовательный и к работникам, и к домашним. А мама всегда была в заботах. Лея родилась восьмым ребенком  в семье. Правда, два старших брата  девочки умерли еще в младенчестве от болезней, поэтому с рождением Леи в семье стало шесть детей. Четыре старших брата, сестра и сама Лея. Спустя несколько лет в семье родились еще два младших брата Леи.  Маме надо было  наварить, накормить, постирать, убрать за всей огромной семьей. Шутка ли двое взрослых и восемь детей! Еще и небольшое хозяйство имелось: куры, корова. Старшие братья Леи помогали маме, чем могли. И дрова в дом носили, и корову пасли на лугу, и кур кормили.
  

   Жила семья не богато, но и не бедствовала. Сыто ели, мягко спали. Одеты всегда были с иголочки. Мама любила чистоту и требовала от детей порядка во всем. Лея и ее старшая сестра рано стали помогать маме на кухне, а потом и в уборке дома. Привычка ежедневно протирать пыль , вытряхивать постельное белье по утрам после сна и мыть полы в доме осталась у Лее на всю ее жизнь.
 

  Семья жила строго по еврейским законом. В пятницу вечером под звуки молитвы зажигались субботние свечи. Старшие братья Леи с папой посещали синагогу по субботам.  Перед каждой трапезой звучала молитва.
  

В городе была еврейская школа  отдельно для мальчиков и отдельно для девочек. Старшие братья изучали кроме различных наук еще и Тору. Все мужчины в семье ходили в ермолках - традиционном еврейском головном уборе.

  Когда и почему пришла беда в дом, маленькая Лея не могла осознать. Она  с сестрой со страхом и ужасом прятались в чулан, когда какие-то чужие дяди приходили в дом, что-то требовали, отбирали, кричали на взрослых, а иногда и били папу. Девочкам было странно, что такой сильный папа не может выгнать этих плохих дядей из их такого уютного, теплого и  родного дома. Лея пыталась узнать у мамы, что происходит, но мама только плакала. Постепенно чужие дяди увели со двора корову, отобрали всех кур. Папа перестал ходить на работу, сидел дома в углу и молился с утра до вечера. Чтобы как-то прокормить детей, мама ходила на рынок, чтобы выменять одежду на еду. Как-то вечером Лея подслушала разговор старших братьев, которые шептались в соседней комнате. Они произносили непонятные  для девочки слова -  свержение царя, революция,  новая власть. Связать все в единое целое в голове у  Леи не получалось, слишком незнакомыми и чужими были эти слова. Спросить у братьев не решалась,  только тихонько перешептывалась со старшей сестрой Молкой. Но и сестра, которая  была старше на два года  и уже ходила в школу, не могла ничего ей объяснить.

  От тяжелых воспоминаний Лею отвлекли голоса сына и дочки, которые с радостными криками вбежали в дом :

-  Папа, папочка вернулся с работы!

Вслед за детьми на пороге появился Давид. Высокий, худой, красивый. Несмотря на усталость, мужчина  первым делом обнял старшего сына, взял на руки маленькую любимую дочку. А они со всей своей детской непосредственностью смотрели на отца влюбленными глазами, радовались и смеялись. Лея даже приревновала детей к мужу. Непонятная обида всколыхнулась в груди: "Все для них делаю, а к мужу тянутся больше".

- Мыть всем руки и к столу, ужин уже остывает - скомандовала Лея детям .

Давид  бережно опустил на пол дочку и подошел к жене, поцеловал. Голубые глаза смотрели на Лею с нежностью и любовью. Муж у нее был  голубоглазый и рыжеволосый, или "неудачный блондин", как любил шутить сам над собой Давид. Их двое старших детей  родились с карими глазами и темными волосами, как  у Леи. "Может быть третий ребенок родится рыжим! ",- подумала женщина, вспомнив, о чем собиралась рассказать Давиду.
  

После ужина, умыв и уложив детей спать, Лея призналась мужу в новой беременности.

- Ты моя любимая, самая хорошая на свете. Я очень счастлив, - Давид обнял и бережно поцеловал жену в губы.

Было видно, как он рад и горд, что станет отцом в третий раз.

- Почему ты грустишь, Лея? Это же такое счастье - наши с тобой дети.

- Времена тяжелые, как-то не по себе, - ответила Лея тихо.

- Главное, что мы вместе, я работаю, все будет хорошо,- стал успокаивать жену Давид, хотя в словах Леи была горькая  правда.

Очень неспокойно было в мире. Ох, как не спокойно.

- А когда срок рожать? Знаешь уже? - спросил жену.

-  Да. В июне следующего года, - ответила Лея, прижимаясь к мужу, - В июне 1941 года у нас должен родится малыш. И, конечно, все будет у нас хорошо. Я тебя очень люблю, мой неудачный блондин.